Сага о копье: Омнибус. Том II
Шрифт:
— Умно, очень умно, — пробормотал Даламар. — Конечно, Рашас не станет говорить, что Портиос сидит в тюремном подвале в Сильванести.
В мрачном безмолвии Танис наблюдал за происходящим. Страх за сына все возрастал. Да, Рашас ни перед чем не остановится. Даламар прав, сенатор попал в сети Темной Госпожи.
— А вот и очевидное доказательство презрения Портиоса к своему народу. Покажи, принц Гилтас.
Гилтас поднял голову. Казалось, он колебался. Последовало тихое указание Рашаса. Гилтас посмотрел на сенатора, и в этом взгляде читались ненависть и отвращение.
Как порыв ветра, по залу пронесся злобный ропот.
Солнечный медальон был древней, святой реликвией, которая испокон веков передавалась от одного Беседующего к его преемнику. Танис не совсем понимал, в чем заключалась сила медальона: потомки Сильванести тщательно хранили этот секрет.
Что Даламар знал о медальоне? И откуда? Впрочем, не так уж и важно.
Темный эльф прав: Портиос никогда бы не отдал святыню добровольно.
Белая Мантия что-то шепнула на ухо Рашасу. Даламар напрягся, но чародейка просто давала совет, а не остерегала.
— Все было сделано в соответствии с законом, — сказал Рашас. — Но, если кое-кто из молодых и неопытных членов требует голосования, мы пойдем навстречу.
Началось голосование. Портиос проиграл большинством голосов. Эльфы решили, что Портиос отказался от своего народа. Только молодые эльфы лояльно восприняли отсутствие Беседующего.
Рашас безжалостно продолжал:
— Оставшись без Беседующего, мы обратились к другому потомку прославленного рода Сильванести. С удовольствием и гордостью представляю вам Гилтаса, сына Лоранталасы, дочери Солостарана, и следующего Беседующего-с-Солнцами.
Побуждаемый тычком Рашаса, Гилтас вежливо поклонился собравшимся. Он был бледен как смерть.
— Талас-Энтиа тщательно проверила родословную принца Гилтаса и сочла ее полностью удовлетворительной.
— Что делать с тем фактом, что его отец получеловек? — предпринял последнюю попытку молодой эльф.
Рашас доброжелательно улыбнулся:
— Конечно же, в такие просвещенные времена подобный факт не может помешать принцу. Разве вы не согласны?
Эльф нахмурился, не зная, что и сказать. Молодые эльфы попались в собственную сеть. Если они станут протестовать против отца Гилтаса, то окажутся такими же фанатичными и непрогрессивными, как и взрослые. Молодые Главы Семей обменялись взглядами. Затем по единодушному соглашению развернулись и покинули собрание.
По залу, как раскат грома, прокатился встревоженный ропот. Эльфам это не понравилось. Оказалось, у кого-то есть свое мнение. Рашас что-то говорил Белой Мантии, за его словами последовал жест. Очевидно, он посылал чародейку за мятежными Главами Семей. Казалось, эльфийка не желает это делать, и Рашас нахмурился. Он опять махнул рукой, на этот раз приказывая ей.
Белая Мантия покачала головой и поспешно покинула зал.
— Благодарю тебя, Такхизис! — выдохнул Даламар.
Танис вознес схожую молитву Паладайну. Они вдвоем скользнули вперед, осторожно пробираясь через толпу возмущенных эльфов.
— Смотри не задень кого-нибудь! — предостерег Даламар. —
Собравшиеся на коронацию эльфы беспокойно переговаривались между собой.
Рашас сознавал, что положение стремительно ухудшается. Надо было быстрее заканчивать с этим. Он попросил тишины. Эльфы постепенно угомонились и устремили взгляды на сенатора.
— Гилтас должен дать обет, — сказал сенатор, обводя взглядом собравшихся.
На этот раз никто не высказался против. Танис с Даламаром были почти у самой кафедры. Гил так впился в нее пальцами, что побелели костяшки; он будто искал у нее поддержки. Казалось, ему безразлично, что сейчас происходит. Танис подобрался поближе и сжал пальцами волшебное кольцо.
Рашас повернулся лицом к Гилтасу.
— Согласен ли ты, Гилтас из Дома Солостарана, по своей собственной воле дать Обет Солнцу и Звездам? Согласен ли служить как Беседующий своему народу до скончания дней твоих?
Лицо Гила не выражало ничего, взгляд потухших глаз был безжизненным.
Облизав сухие губы, он собрался ответить…
— Нет, сын! Остановись!
Гил изумленно смотрел на отца, выросшего перед ним из ничего.
Танис сжал руку сына.
— Сними солнечный медальон! — сказал он. — Быстрее!
Слева от Гила появился Даламар. Юноша ошеломленно переводил взгляд с отца на темного эльфа. У него вырвался возглас удивления, рука судорожно сжала медальон.
Стоящий рядом с Гилом Рашас что-то тихо ему сказал.
Танис не стал обращать внимания на сенатора. С ним он разберется позже.
— Гил, снимай медальон, — спокойно и терпеливо повторил Танис. — Не волнуйся, ты в безопасности. Я пришел, чтобы забрать тебя домой.
Слова отца побудили Гила действовать, но не такого действия ожидал от сына Танис.
Гил высвободил свою руку. Его лицо было смертельно бледным, но голос не дрожал.
— Ты ошибаешься, отец. — Гил взглянул на Рашаса. — Я уже дома.
Рашас громко вызвал стражу. Заслышав суматоху, в зал вбежала чародейка.
— Быстрее, дружище! — тихо позвал Таниса темный эльф. — Если, конечно, ты не хочешь увидеть магическое сражение, которое разрушит эту Башню до основания.
— Послушай, Гил, — сердито начал Танис.
— Нет, отец, это ты послушай меня. — Гил был хладнокровен. — Я знаю, что делаю.
— Но ты же дитя! — рассвирепел Танис. — Ты не ведаешь, что творишь…
Лицо Гила залила яркая краска румянца, как будто Танис ударил его.
Безмолвно он смотрел на отца, молча прося о вере и понимании. Медальон — святая реликвия эльфов — сиял на его груди, отражаясь в голубых глазах юноши.
Сколько раз в детстве Танис поднимал глаза на этот медальон, светящийся словно солнце и такой же недоступный!
— Да сними ты эту проклятую вещь! — Танис потянулся к медальону.
Как само солнце, вспыхнул яркий белый свет. Руку Таниса пронзила жгучая боль, ужасная боль, от которой могло разорваться сердце. Танис покачнулся и начал падать. Сильные руки подхватили его, не дав упасть, и сильный голос произнес нараспев странные слова.