Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
Овцы сбились в кучу у дальней стены кошары, между ними и Ллеу стояла Атта. Уши собаки были прижаты к голове, хвост мелко подрагивал, задранная верхняя губа обнажала острые клыки.
— Глупое животное! — выругался молодой человек. — Уйди с дороги!
Он попытался пнуть собаку, но та отпрыгнула, легко избежав башмака Ллеу. Вне себя от ярости, он ударил Атту кулаком и немедленно был укушен. Вскрикнув, молодой человек отдернул руку, увидел на запястье рваную рану, и лицо его перекосилось.
— Атта, лежать! — приказал Рис. К его удивлению,
— Атта, лежать! — повторил монах. На этот раз она послушалась и припала к земле. По тону Риса Атта догадалась, что хозяин недоволен, и бросила на него выразительный взгляд, словно говоря: «Ты бы не сердился, если бы понял», а затем внимательно посмотрела на Ллеу.
— Проклятая тварь напала на меня! — вскричал юноша и, болезненно морщась, показал брату окровавленную руку. — Злобное животное! Тебе бы давно следовало перерезать ей горло!
— Обязанность собаки — защищать овец. Не надо было их тревожить и тем более пытаться побить собаку. Этот укус — предупреждение, а не нападение.
Ллеу сердито посмотрел на Атту, затем что-то прошептал и отвел глаза. Она по-прежнему не сводила с чужака внимательного взгляда, остальные псы поднялись и держались настороже. Одна из собак, заботливая мамаша, раздала несколько быстрых зуботычин своим разыгравшимся щенкам, давая понять, что сейчас время быть серьезными. Рис удивился странной реакции псов — они вели себя так, словно где-то неподалеку крадется волк.
Он покачал головой. Сложившаяся ситуация явно была не лучшим началом для откровенного разговора между братьями.
— Позволь мне осмотреть рану, — попросил Рис. — У лекаря есть лечебная мазь, мы можем наложить ее, чтобы предотвратить нагноение, хотя собачьи укусы заживают легко. Зубы у них намного чище, чем у людей.
— Пустяки, — угрюмо бросил Ллеу, все еще баюкая больную руку.
— Но у Атты острые зубы, — предупредил монах. — Надо остановить кровь.
— Все в порядке. Это просто царапина. Я как-нибудь выживу. — Ллеу прикрыл рану широким рукавом жреческого одеяния, которое он больше не имел права носить, и добавил с болезненной гримасой: — Думаю, отец послал тебя, чтобы указать мне на мои грехи.
— Если он так думает, то будет разочарован. Я не вправе учить других, как жить. Могу лишь дать совет, но не более.
— В таком случае, брат, мне твой совет не нужен, — отрезал Ллеу.
Рис пожал плечами.
— Что вы здесь делаете, чтобы повеселиться? — спросил юноша, озираясь. — Где винный погреб? Мне говорили, что вы, монахи, делаетесобственное вино. Может быть, откупорим бутылочку?
— То вино, которое мы готовим, используется для лечения больных, — произнес Рис и, заметив отвращение на лице брата, добавил: — Помнится, в детстве ты любил слушать рассказы о могучих воинах и славных битвах. Жрецы Кири-Джолита сведущи в боевых искусствах, но, может быть, тебе будет интересно научиться некоторым приемам рукопашного боя?
Ллеу просиял:
— Я слышал, что монахи
— В некотором роде, — ответил Рис. — Пойдем в поле. Я покажу.
Монах дал Атте команду отправляться к остальным собакам и вместе с Ллеу направился было к огороженному месту, но услышал позади мягкий топот лап. Атта следовала за ним — она опять не подчинилась приказу.
Рис заколебался. Он не сказал ни слова, только нахмурился, чтобы собака видела по его лицу, что он недоволен, и энергично махнул рукой, указывая в сторону загона.
Атта припала к земле. В карих глазах ясно читалось, что она осознает свое ослушание, но просит доверять ей.
Рис вспомнил случай, когда они с Аттой в густом тумане искали отбившуюся от стада овцу. Тогда он приказал собаке спуститься с холма, думая, что животное выберет самый легкий путь, но Атта отказалась, упрямо настаивая на том, чтобы подняться на холм. Он поверил ей, и она оказалась права.
— Кто кому приказывает? — рассмеявшись, спросил Ллеу.
Монах посмотрел на брата, и в его мозгу прозвучали слова Наставника: «Ллеу теперь стал собственной тенью». Рис все еще не понимал, в чем, дело, но ему показалось, что Атта видит что-то, чего не видит он, — как тогда, в тумане.
Он отдал команду и легко коснулся головы собаки, давая понять, что все в порядке.
Она ткнулась носом в ладонь хозяину и побежала рядом.
— Я вижу, ты носишь меч, — обратился Рис к брату. — Ты хорошо им владеешь?
Ллеу с огромным удовольствием принялся рассказывать о тренировках с Соламнийскими Рыцарями, но монах почти не вникал в смысл его слов. Он наблюдал за братом, стараясь увидеть то, что различили Наставник и Атта, но, пока они шли, почувствовал только, что с Ллеу что-то не так. Рис не зря предложил ему пойти в поле, чтобы показать некоторые приемы боевого искусства, а не туда, где тренировались остальные монахи.
Монастырский двор не был священным местом, хотя для Маджере все места священны, и секретом он также не являлся. Рис чувствовал; что будет проще, если они с братом останутся под открытым небом, подальше от монастыря. Тень он или нет, но Ллеу попал под чье-то дурное влияние, а его можно развеять только на свежем воздухе под чистым небом.
— Это правда, что мы не используем стальное оружие, — объяснил монах, отвечая на ранее заданный вопрос. — Однако мы используем как оружие то, которое нам дала природа и Маджере.
— Например? — вызывающе спросил Ллеу.
— Например, вот это. — Рис показал свою эммиду.
— Палка? — Ллеу бросил презрительный взгляд на длинный тонкий посох. — Против меча? С таким оружием нет ни единого шанса выжить в Бездне!
— Давай попробуем, — предложил монах и указал на длинный меч, который брат носил на поясе. — Бери свое оружие и нападай.
— Едва ли это справедливо… — запротестовал Ллеу. — Мы одного роста, но я тяжелее тебя, шире в плечах и более мускулист. Я могу тебя случайно покалечить.