Сага о короле Артуре (сборник)
Шрифт:
Все это и еще многое другое я должен был втолковать Дервену. Он слушал поначалу недоверчиво и только из уважения ко мне, я чувствовал, не уперся сразу, как мул, и не отказался бесповоротно выполнять мои предначертания, и прежде всего касательно устройства ворот: ничего подобного он в жизни не слыхивал, а строители и механики, вполне естественно, предпочитают действовать в согласии с проверенными образцами, особенно в делах войны и обороны. Сначала он никак не мог взять в толк, чем плохи ворота старого образца — две башенки и будки для стражи. Но со временем, просидев много часов над моими планами и
Впрочем, какой уж тут спрос. Артур принимал самое горячее участие в обсуждениях, хотя однажды заметил, когда по какому-то специальному вопросу мы обратились к его мнению, что он лично знает свое дело, а мы, как он надеется, знаем свое, замысел нам ясен, вот и надо приступать к работе. Пусть мы только возведем эту крепость (заключил он с потрясающей, хотя и неосознанной, самоуверенностью), а уж он сумеет ее отстоять.
С приходом ранней весны установилась ясная погода, и Дервен горячо и споро взялся за работу уже на месте — и в первый же день к закату, когда старый пастух сзывал своих коров на вечернюю дойку, были забиты колышки, начали рыть канавы, и быки, напрягаясь, уже волокли снизу первый тяжело груженный воз.
Каэр-Камел возрождался к новой жизни. Ждали короля.
Он приехал теплым солнечным днем. Прискакал снизу от деревни на серой кобыле Амрей вместе с Бедуй ром и своим названым братом Кеем в сопровождении дюжины конных командиров. Их теперь называли eguites [5] , или рыцари, Артур же именовал их своими товарищами. Скакали все без доспехов, как на охоте. Артур спрыгнул с кобылы, бросил поводья Бедуиру и, пока остальные спешивались и пускали коней пастись, один взошел, обдуваемый ветром, по травянистому склону.
5
Всадники (лат.).
Увидев меня, он поднял приветственно руку, но шагу не прибавил. Остановился и перекинулся словом с каменщиками, занятыми на кладке наружной стены, прошел по доске через канаву, — землекопы, распрямляя спины, отвечали на его вопросы. Я видел, как один из них вытянутой рукой указал ему на что-то; он оглянулся, посмотрел, потом обвел глазами все вокруг и наконец зашагал дальше к срединному гребню, где были вырыты канавы под основание королевского дома. Отсюда вся крепость окажется перед ним как на ладони и откроет ему свои будущие очертания под сетью канав и фундаментов, под паутиной канатов и дощатых мостков.
Он медленно повернулся на месте, охватив взглядом весь широкий круг. Потом быстрыми шагами подошел туда, где стоял я с чертежами в руке.
— Да. — Вот все, что он сказал, но в голосе его звучало удовлетворение. А затем еще: — Когда?
— К зиме тут для тебя уже кое-что будет.
И снова его глаза обежали все кругом с выражением гордости и провидения, как будто это он, а не я королевский прорицатель. Я знал, что он сейчас видит вместе
— Я велел тебе сотворить чудо, и я вижу, ты это исполнил. Я именно о таком чуде и говорил. Хотя ты, наверно, как мастер своего дела не считаешь чудом, что начертанное тобою на глине или даже просто задуманное в мыслях находит воплощение и начинает жить, ныне и на века?
— По-моему, всякий творец дивится чуду творения. Дивлюсь и я.
— А как скоро продвинулись работы! Ты колдовал музыкой, как тогда, когда переносил Хоровод Великанов.
— Да, здесь то же чудо, что было и там. Ты можешь увидеть его своими глазами. Это — люди.
Быстрый взгляд на меня, и сразу же Артур посмотрел через изрытое широкое поле туда, где один подле другого, как в старой ремесленной слободе, работали под своими навесами плотники, кузнецы и каменщики и стоял дружный звон, стук и гомон.
Артур устремил взгляд вдаль и одновременно словно бы себе в душу. И сказал тихим голосом:
— Я запомню. Видит бог, это должен помнить каждый полководец. Ведь и мы прибегаем к тому же чуду.
А потом, будто вернувшись ко мне:
— Ну а когда наступит зима?..
— Когда наступит зима, будут готовы военные постройки внутри крепости и возведены все стены и башни, чтобы встретить неприятеля. Место для крепости здесь очень удачное. Позже, когда отойдут войны, останется время и пространство для других построек, для удобства, изящества и великолепия, достойных тебя и твоих побед. Мы построим тебе настоящее орлиное гнездо на высокой вершине — оплот для боевых действий во время войны и дом, чтобы растить детей, когда настанет мир.
В эту минуту он отвернулся от меня, чтобы помахать Бедуиру с товарищами — они уже снова сидели на конях, и Бедуир, по знаку Артура, повел к нему в поводу серую кобылу. Услышав мои последние слова, он резко обернулся ко мне, вздернув брови.
— Так ты знаешь? Как это я вообразил, что можно будет сохранить от тебя тайну?
— Тайну? Но я ничего не знаю. Какую тайну ты думал от меня сохранить?
— Да никакой. Разве это возможно? Я сказал бы тебе сразу, но вот это все было важнее… Хотя ей, конечно, неприятно было бы слышать, что я так говорю.
Я, верно, разинул рот от изумления. Он смотрел на меня смеющимися глазами.
— Да-да, я, право, сожалею, Мерлин. Я собирался сказать тебе. Я женюсь. Ну не сердись, прошу тебя. В этом деле мне не было нужды в твоем руководстве.
— Я не сержусь. У меня нет на то права. Уж тут-то ты должен был решать сам. И я вижу, что ты решил. Я рад. Сговор уже состоялся?
— Нет, что ты. Я должен был сначала поговорить с тобой. Покуда я еще только обменялся письмами с королевой Игрейной. Предложение исходило от нее. Но прежде, как я понимаю, нужно будет провести разные переговоры. Только имей в виду, — во взоре его блеснула сталь, — решение мое окончательное.
Тут подъехал Бедуир, спешился и передал Артуру поводья серой кобылы. На мой вопросительный взгляд Артур ответил, кивнув: