Сага о короле Артуре (сборник)
Шрифт:
— Выводи его, — услышал я, и затем король подошел ко мне — стремительная тень, шагающая сквозь исполинские тени Хоровода. — Мерлин?
— Да, государь?
— Странное ты выбрал время. Что, обязательно было вытаскивать меня сюда среди ночи?
Его голос звучал бодро. Утер был не любезнее, чем обычно. Но он все же приехал.
— Ты хотел посмотреть на то, что сделано, — ответил я. — И сегодня — ночь, когда я могу тебе это показать. Хорошо, что ты приехал.
— Что ты мне хочешь показать? Видение? Один из твоих снов?
— Нет. Ничего такого здесь нет, по крайней мере сейчас. Но здесь есть нечто, что я хотел показать тебе, и это можно увидеть только сегодня ночью. Боюсь, нам придется еще немного подождать.
— А долго? Холодно же!
— Недолго, государь. До рассвета.
Он стоял напротив меня, по другую сторону король-камня, и в слабом звездном свете я видел, что он смотрит на него, опустив голову и поглаживая подбородок.
— Тогда, в первый раз, когда ты стоял в ночи у этого камня, люди говорили, что у тебя видения. Теперь мне рассказывают в Винчестере, что, когда он лежал при смерти, он говорил с тобой так, словно ты был в спальне и стоял в ногах его кровати. Это правда?
— Да.
Он резко вскинул голову.
— Ты хочешь сказать, что там, на Килларе, ты знал, что мой брат умирает, а мне ничего не сказал?
— Это было ни к чему. Если бы ты знал, что он болен, ты все равно не смог бы вернуться быстрее. А так ты плыл обратно со спокойной душой. В Каэрлеоне, когда он умер, я сказал тебе об этом.
— Клянусь богами, Мерлин! Не тебе судить, о чем говорить, а о чем не стоит! Ты не король и должен был сказать мне.
— Ты тогда тоже не был королем, Утер Пендрагон. Я сделал так, как приказал мне он.
Я видел, как он дернулся — и снова застыл.
— Сказать можно все, что угодно!
Но по голосу Утера я понял, что он мне поверил и что я и это место вселяют в него благоговейный страх.
— А теперь, пока ждем рассвета и того, что ты хочешь мне показать, давай разберемся в наших отношениях. Ты не можешь служить мне так, как служил моему брату. Хочу, чтобы ты это знал. Я не нуждаюсь в твоих пророчествах. Мой брат ошибался, когда говорил, что мы будем вместе работать для Британии. Нашим звездам не сойтись вместе. Признаюсь, я был слишком резок с тобой тогда, в Бретани и на Килларе. Я прошу прошения, но теперь уже поздно. У нас с тобой разные пути.
— Да. Я знаю.
Я сказал это без особого выражения — просто согласился и с удивлением услышал, что Утер тихо рассмеялся себе под нос. Он довольно дружелюбно хлопнул меня по плечу.
— Ну, значит, мы друг друга понимаем! Я и не думал, что это будет так просто. Если бы ты знал, как с тобой легко после всех этих просителей, молящих о помощи, взывающих к милосердию, выпрашивающих милостей!.. А единственный человек в королевстве, действительно имеющий право чего-то от меня требовать, соглашается идти своей дорогой и предоставляет мне идти своей?
— Конечно. Наши пути еще пересекутся, но не
— Посмотрим. Да, конечно, ты обладаешь силой — но что мне в твоей силе? Мне не нужны жрецы и попы!
Он говорил резко и добродушно, словно пытаясь развеять странные чары этой ночи. Утер твердо стоял на земле обеими ногами. Амброзий понял бы, о чем я говорю, но Утер поспешил вернуться на тропу людей, как собака к кровавому следу.
— Ты, похоже, уже неплохо послужил мне — там, на Килларе, и здесь, с этими Висячими Камнями. Так что я все же тебе чем-то обязан — хотя бы за это.
— И еще послужу, чем смогу. Если я понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.
— Не при дворе?
— Нет, в Маридунуме. Там мой дом.
— Ах да, та знаменитая пещера! Думается мне, ты заслуживаешь большего.
— Мне ничего не надо, — ответил я.
Стало немного светлее. Я увидел, как Утер бросил на меня косой взгляд.
— Я говорил с тобой сегодня, как еще ни с кем не говорил. Ты все еще не можешь забыть мне былых обид, Мерлин-бастард?
— Я не держу на тебя зла, государь.
— Ни за что?
— Разве что за одну девушку в Каэрлеоне. Но это, считай, ничто.
Он уставился на меня. Потом усмехнулся.
— За которую?
— Не важно. Ты все равно ее забыл.
— Клянусь собакой, я тебя недооценивал!
В его голосе даже появилось что-то вроде теплоты. «Если бы он знал, — подумал я, — как он посмеялся бы надо мной!»
— Говорю, это не важно, — ответил я, — Это и тогда ничего не значило, а теперь тем более.
— Ты так и не объяснил, зачем меня сюда вытащил в этот час. Погляди на небо — дело к рассвету. И давно пора: кони замерзнут.
Он поднял голову и посмотрел на восток.
— Хороший день будет. Интересно взглянуть, что ты тут понастроил. Знаешь, теперь-то я могу сказать: Треморин утверждал, что это невозможно до тех пор, пока я не получил твое послание. Пророк ты или нет, а польза с тебя, Мерлин, все же есть.
Становилось все светлее, тьма постепенно рассеивалась. Теперь я отчетливо видел его: он стоял, вскинув голову, и снова поглаживал подбородок.
— Хорошо, что ты приехал ночью, — сказал я, — Я признал тебя по голосу. Днем бы тебя не узнал. Ты бороду отпустил…
— Так оно царственней, верно? Во время войны просто некогда было бриться. К тому времени, как мы дошли до Хамбера…
И он принялся рассказывать мне о кампании. Он говорил совершенно свободно и естественно, в первый раз за все время, что я его знал. Быть может, потому, что теперь я был единственным его родичем среди всех его подданных. Родная кровь — не водица, как говорится. Он рассказывал о войне на севере, о битвах, о дымящихся развалинах, что оставили за собой саксы.
— Рождество мы проведем в Винчестере. Весной я буду короноваться в Лондоне, и уже…