Сага о Ньяле
Шрифт:
Проходит год. Тезки постоянно встречаются, и между ними крепкая дружба.
Как-то раз Кольскегг говорит Гуннару:
– Я слышал, что тезки очень подружились. Многие говорят, что им доверять нельзя. Я бы хотел, чтобы ты был поосторожнее.
– Мне не миновать смерти, – говорит Гуннар, – где бы я ни был, если мне это суждено.
На этом их разговор кончился.
Осенью Гуннар велел работникам одну неделю работать дома, а другую – внизу, на островах, [31] чтобы кончить уборку сена. Он распорядился, чтобы все уехали,
31
На островах – на прорезанной рукавами рек равнине Ландейяр.
Торгейр из Трихюрнинга отправился к своему тезке, и когда они встретились, они начали, как обычно, разговор. Торгейр, сын Старкада, сказал:
– Мне бы хотелось, чтобы мы набрались духу и напали на Гуннара.
– Встречи с Гуннаром, – ответил Торгейр, сын Откеля, – всегда кончались так, что немногим доставалась в них победа. И я не хотел бы быть нарушителем договора.
– Они нарушили договор, а не мы, – сказал Торгейр, сын Старкада. – Ведь Гуннар отобрал у тебя пашню, а у нас с отцом – Моэйдархваль.
И они решили напасть на Гуннара. Тут Торгейр говорит, что Гуннар через несколько дней будет один дома, и предлагает:
– Приезжай ко мне с одиннадцатью людьми, и со мной будет столько же.
После этого Торгейр поехал домой.
LXIX
Когда Кольскегг с работниками пробыли на островах три дня, Торгейр, сын Старкада, проведал про это и послал сказать своему тезке, чтобы тот встретился с ним на гряде Трихюрнингсхальсар. Затем Торгейр собрался с одиннадцатью людьми в путь из Трихюрнинга. Он въехал на гряду и стал там ждать своего тезку.
Гуннар в это время оставался один дома. Тезки подъезжают к лесу, и вдруг их так начинает клонить ко сну, что они не могут ехать дальше. Они вешают свои щиты на ветви, привязывают лошадей и кладут возле себя оружие.
Ньяль в эту ночь был в Торольвсфелле. К нему не шел сон, и он то входил, то выходил из дома. Торхильд спросил Ньяля, почему ему не спится.
– Что-то чудится мне, – ответил Ньяль. – Я вижу духов-двойников многих врагов Гуннара. Одно странно: видно, что у них нехорошее на уме, но они поступают неосторожно.
Немного погодя к дверям подъехал какой-то человек, слез с лошади и вошел в дом. Оказалось, что это пастух Торхильд и Скарпхедина. Торхильд спросила:
– Ну, нашел ты овец?
– Я нашел кое-что поважнее, – ответил тот.
– Что же это? – спросил Ньяль.
– Там, на горе, в лесу, я нашел двадцать четыре человека. Лошади их были привязаны, щиты висели на ветвях, а сами они спали.
Он заметил все так хорошо, что мог описать все их оружие и одежду, и Ньяль мог узнать, кто каждый из них. Ньяль сказал пастуху:
– Хорошо бы иметь побольше таких слуг! Я не забуду этой твоей услуги. А сейчас я хочу тебя послать по делу.
Тот сказал, что готов.
– Отправляйся, – сказал Ньяль, – в Хлидаренди и скажи Гуннару, чтобы он ехал в Грьоту и собрал людей. А я поеду к тем, в лес, и пугну их так, что они поедут обратно. Хорошо, что на этот раз они ничего не добьются,
Теперь надо рассказать о Ньяле. Он подъехал к тезкам и сказал:
– Что-то вы неосторожно лежите. Зачем вы приехали сюда? С Гуннаром шутки плохи. Ведь если говорить правду, то вы замыслили убийство. Но знайте, что Гуннар собирает людей и скоро будет здесь. Он перебьет вас, если вы тотчас не отправитесь восвояси.
Они не стали мешкать. В сильном испуге они схватили оружие, вскочили на коней и поскакали в Трихюрнинг.
Ньяль поехал к Гуннару и сказал:
– Не распускай народ, а я поеду и попытаюсь уладить все мирно: они сейчас, наверное, крепко перепуганы. А за то, что они замышляли убить тебя, в чем они все замешаны, им придется заплатить не меньше, чем пришлось бы заплатить за убийство одного из тезок, если бы оно случилось. Я возьму эти деньги на сохранение и позабочусь о том, чтобы они были под рукой, когда они тебе понадобятся.
Гуннар поблагодарил его за помощь.
LXX
Ньяль поехал в Трихюрнинг и сказал тезкам, что Гуннар не собирается распускать своих людей, пока не рассчитается с ними. Они были в сильном страхе. Они сделали различные предложения и попросили Ньяля передать эти предложения Гуннару. Ньяль сказал, что передаст только такое предложение, за которым не скрывается обмана. Они попросили его рассудить их и сказали, что выполнят любое решение, которое он вынесет. Ньяль сказал, что он вынесет решение не иначе как на тинге и в присутствии самых уважаемых людей. Они согласились на это.
Ньяль свел обе стороны вместе. Они пожали руки в знак того, что помирились и обязуются сохранять мир. Ньяль должен был вынести решение и назвать судьями, кого хотел.
Немного погодя они встретились с Мардом, сыном Вальгарда. Мард очень укорял их за то, что они поручили Ньялю рассудить их, тогда как он большой друг Гуннара, и сказал, что это им дорого обойдется.
Вот люди, как обычно, поехали на альтинг. Обе стороны тоже были на тинге. Ньяль попросил внимания и спросил всех самых уважаемых людей, которые были на тинге, чего, по их мнению, может требовать Гуннар за то, что его замышляли убить. Они ответили, что такой человек, как Гуннар, вправе требовать очень многого. Ньяль спросил, кто должен быть ответчиком: все, кто хотел напасть на Гуннара, или только их главари. Они ответили, что главари в первую очередь, но и другие тоже.
– Немало найдется людей, – сказал Мард, – которые скажут, что все это произошло по вине Гуннара, потому что он первым нарушил мир с обоими Торгейрами.
– Это не называется нарушить мир, – ответил Ньяль, – если один человек пользуется законом против другого. Ведь закон хранит страну, а беззаконие губит.
И Ньяль сказал, что Гуннар предлагал в обмен па Моэйдархваль землю или деньги. Тогда оба Торгейра увидели, что Мард их обманул. Они очень бранили его и сказали, что из-за него им приходится платить виру. Ньяль назвал двенадцать судей. Каждый из тех, кто ездил с Торгейрами, должен был заплатить по сотне серебра, а сами тезки – по две сотни. Ньяль взял эти деньги себе на хранение, а обе стороны поклялись соблюдать мир. Ньяль подсказывал им слова клятвы.