Сага о Ньяле

Исландские саги

В то же самое лето на тинге Хьяльти, сын Скегги, был приговорен к изгнанию за богохульство.

CIV

Тангбранд рассказал конунгу Олаву о всем том зле, которое ему причинили исландцы. Он сказал, что они так сведущи в колдовстве, что земля разверзлась под его конем и поглотила коня. Тогда конунг Олав пришел в такой гнев, что велел схватить всех исландцев, находившихся в Норвегии, и бросить в темницу, и хотел казнить их. Тут выступили Гицур Белый и Хьяльти и предложили поручиться за этих людей и поехать в Исландию, чтобы проповедовать там христианство. Конунгу это понравилось, и так все они избежали смерти.

Гицур и Хьяльти быстро приготовили свои корабли,

чтобы плыть в Исландию, и когда прошло десять недель лета, пристали к берегу у Эйрара. Там они раздобыли себе коней и наняли людей, чтобы разгрузить корабль. И вот они отправились, тридцать числом, на тинг и послали сказать христианам, чтобы они были готовы. Хьяльти остался у горы Рейдармули, потому что он узнал, что осужден на изгнание за богохульство. Но когда они спускались от двора Гьябакки к бухте Велландкатле, Хьяльти догнал их и сказал, что не хочет показать язычникам, что боится их.

Тут к ним подъехало много христиан, и они въехали на тинг, готовые к бою. Язычники тоже приготовились к бою, и еще немного – и весь тинг начал бы драться. Но, однако, этого не случилось.

CV

Жил человек по имени Торгейр. [67] Его двор назывался Льосаватн. Его отцом был Тьярви, сын Торкеля Длинного. Его мать звали Торунн, она была дочерью Торстейна, внучкой Сигмунда, правнучкой Гнуна-Барда. Жену его звали Гудрид, она была дочерью Торкеля Черного из Хлейдраргарда. Его братом был Орм Карман на Спине, отец Хлснни Старого из Саурбёра. Орм и Торкель были сыновьями Торира Лопоухого, сына Кетиля Тюленя, внука Арнольва, правнука Бьярнольва. А Бьярнольв был сыном Грима Бородача, внуком Кетиля Лосося, правнуком Халльбьярна Полутролля с Хравнисты.

67

Торгейр – годи из Льосаватна, был законоговорителем с 985 по 1001 г., При нем, летом 1000 г., христианство было принято на альтинге как официальная религия.

Христиане покрыли свои палатки. Гицур и Хьяльти были в палатке людей из Мосфелля. На следующий день обе стороны пошли к Скале закона. И христиане и язычники назвали своих свидетелей и заявили друг другу, что не будут иметь общих для тех и других законов. [68] На Скале закона поднялся такой сильный шум, что никто не слышал, что говорит другой. Затем народ разошелся, и все нашли, что дело принимает очень плохой оборот.

Христиане выбрали своим законоговорителем Халля из Сиды, а тот пошел к годи Торгейру из Льосаватна и дал ему три марки серебра за то, чтобы тот выступил как законоговоритель. Это было небезопасно, потому что Торгейр был язычником. Торгейр пролежал весь день, накрыв голову плащом, так что никто не мог заговорить с ним. На следующий день народ пошел к Скале закона. Торгейр потребовал тишины и сказал:

68

…не будут иметь общих для тех и других законов – т. е. будут образовывать два разных общества с разными законами. В оригинале стоит слово, которое значит одновременно и «закон» и «общество».

– Мне думается, что дела наши запутаются безнадежно, если у нас не будет одних законов для всех. Если закон по будет един, то и мира не будет, а этого нельзя допускать. Теперь я хочу спросить язычников и христиан, согласны ли они, чтобы у них были общие законы, которые я сейчас скажу?

Все сказали, что согласны. Тогда он сказал, что хочет, чтобы они поклялись ему в этом и дали залог сдержать свое слово. Они все поклялись, и

он принял от них залог. – Вот начало наших законов, – сказал он. – Все люди должны быть у нас в Исландии христианами и верить в единого бога – отца, сына и святого духа. Они должны оставить всякое идолопоклонство, не бросать детей и не есть конины. Если кто открыто нарушит этот закон, то будет осужден на трехгодичное изгнание, если же сделает это тайно, то останется безнаказанным.

Но эта оговорка была отменена еще через несколько лет, так что уже никто не смел совершать языческие обряды ни тайно, ни открыто.

Потом он сказал о соблюдении воскресений и постов, рождества и пасхи и всех других великих праздников.

Язычникам казалось, что их сильно обманули, но новая вера была введена законом, и все люди в Исландии обращены в христианство.

И народ разъехался с тинга по домам.

CVI

А вот что приключилось тремя годами позднее на тинге в Тингскаларе. Амунди Слепой, сын Хаскульда, внук Ньяля, был на тинге. Он велел, чтобы его провели между палаток. Он подошел к палатке, в которой был Лютинг из Самсстадира. Он велел, чтобы его ввели в палатку, туда, где сидел Лютинг. Он сказал:

– Здесь Лютинг из Самсстадира?

– А что тебе нужно? – спрашивает Лютинг.

– Я хочу знать, – говорит Амунди, – какую виру ты собираешься мне заплатить за моего отца. Я рожден вне брака, и я не получил никакой виры.

– Я заплатил за убийство твоего отца полную виру твоему деду и твоим дядьям, а мне за моих братьев виру не заплатили. Если я и поступил плохо, то со мной тоже обошлись круто.

– Я не спрашиваю тебя, – говорит Амунди, – заплатил ли ты за них виру или нет, я знаю, что вы помирились. Я спрашиваю тебя, какую виру ты заплатишь мне.

– Никакой, – отвечает Лютинг.

– Я не понимаю, – говорит Амунди, – как бог допускает это. Ведь ты поразил меня в самое сердце. Я могу сказать тебе, что если бы у меня оба глаза были зрячие, то я либо заставил бы тебя заплатить виру за моего отца, либо отомстил за него. Теперь же пусть судит нас бог!

После этого он вышел. Но когда он проходил через дверь палатки, он обернулся назад. Тут он прозрел. Он сказал:

– Хвала господу! Теперь я вижу, чего он хочет.

Затем он вбежал в палатку, подбежал к Лютингу и ударил его секирой по голове, так, что секира вошла по самый обух, и потом рванул секиру на себя. Лютинг упал ничком и тут же умер.

Амунди пошел к дверям палатки, и как только он дошел до того самого места, где он прозрел, глаза его сомкнулись снова, и с тех пор он оставался слепым всю свою жизнь. После этого он велел отвести себя к Ньялю и его сыновьям. Он рассказал им об убийстве Лютинга.

– Нельзя тебя винить, – говорит Ньяль, – потому что это было неминуемо. И это будет наукой для тех, кто отказывает в возмещении имеющим на него полное право.

Затем Ньяль предложил примирение родичам Лютинга. Хаскульд Хвитанесгоди уговорил родичей Лютинга принять виру. Дело было передано на суд, и была назначена половинная вира, потому что требование Амунди было найдено справедливым. После этого перешли к клятвам, и родичи Лютинга дали Амунди клятву в том, что они будут соблюдать мир. Люди разъехались с тинга по домам. И некоторое время все было спокойно.

CVII

Вальгард Серый вернулся в Исландию. Он был язычником. Он отправился в Хов, к своему сыну Марду, и пробыл там зиму. Он сказал Марду:

– Я много ездил по нашей округе, и я ее не узнаю. Я поехал на Хвитанес и увидел, что там построено много стен для палаток и место неузнаваемо. Я поехал также на тинг в Тингскаларе, и там я увидел, что все стены нашей палатки разрушены. Что значит все это кощунство?

Мард ответил:

– Тут учреждены новые годорды и Пятый суд. Народ вышел из моего годорда и вошел в годорд Хаскульда.