Сага о Великой Степи
Шрифт:
Однако времена меняются: Азербайджан стал независимым, ему правда о себе даже важнее, чем экономическое процветание, ибо сегодня просыпается память народа, возрождается дух молодого государства, входящего в мировое сообщество. Свободные люди должны иметь правдивую биографию, а не ту, что придумала им Москва. Таково одно из условий независимости, но его не понимают в Баку. Бакинские историки, воспитанники советской школы, ничего не заметили, никаких перемен. Они по привычке не видят Парфию – древнее государство, прародину Азербайджана и первых тюрков Кавказа. По-советски убого смотрят на Кавказскую Албанию, преемницу Парфии. Об исторической
По-моему, история на постсоветском пространстве должна стать идеологическим ресурсом, который дороже нефти, дороже всего золота мира, потому что он и есть свобода. Для одних это свобода от имперского прошлого, для других – от имперских привычек.
Демократия при всех ее недостатках разрешила людям вслух говорить правду о себе, о своих предках, этим я объясняю возросший интерес к прошлому. Народы как бы вспоминают себя! Значит, можно надеяться, у них будет будущее, потому что рано или поздно проснется гордость за предков, за свою страну, в общество придет новая мораль – созидательная, уже не батрацкая… Но официальный Баку глух к моим словам.
Не стану описывать впечатления, которые оставил Нахичеванский край. После вялого московского лета местная жара тогда не сразу пришлась по душе, как и ход экспедиции, надо было втягиваться в походную жизнь, знакомиться с коллегами, а это с возрастом дается труднее, мешают привычки и убеждения, которые с годами крепнут в каждом из нас. Увы, привычки сделали нас такими, какие мы есть – себе врагами… Иногда бы смолчать, а не получается. До сих пор не улеглись чувства, рожденные после общения с азербайджанской наукой. Впечатление, как от прокисшего вина. Это – не порыв настроения, а моя личная обида и боль. Ведь наша экспедиция, о чем я узнал лишь в Нахичевани, по примеру армянских археологов не имела плана действий и была нацелена на поиск материальных находок, а их близко быть не должно.
Найти на горе обломки ковчега все равно, что встретить в лесу живого мамонта или динозавра. Теоретически нельзя! За тысячелетия они истлели бы в прах, если и были когда-нибудь наяву.
Легенды не рассматривают натуралистическим глазом, надо понимать, что перед тобой всего лишь легенда – древняя форма записи информации. Миф. У мело придуманная сказка, но у которой свои правила прочтения. Соблюдая эти правила, из текста можно извлечь ценную информацию… Пришлось устраивать импровизированную лекцию и рассказать о том, как фрагмент ковчега стал реликвией Армянской церкви.
Оказывается, его «обрел» один монах, который вопреки запрету решил подняться на гору Арарат, но не поднялся, и тогда ему явился ангел, который принес доску от обшивки судна, якобы лежащего на вершине… Вот, собственно, и вся история с обретением. О находке упомянуто в записках Гильома де Рубрука, западного путешественника, монаха-францисканца, в XIII веке побывавшего в тех краях. Но те слова явно поздняя приписка, хотя считаются едва ли не первыми свидетельствами очевидца, в действительности очевидцем он быть не мог – на Кавказе до XV века (1441 года) не было Армянской церкви, армяне тогда еще не жили здесь!
История с ангелом, щедро наградившим армянского монаха, нехитрая и абсолютно неправдоподобная, с какой стороны ни посмотри, однако с нее начались другие истории, связанные с Араратом. Это и разрекламированные «научные» экспедиции XX века, и шумные статьи
Но… никто не подумал о мифологии, о том, что ангел не смог бы оторвать доску от судна и принести ее, потому что ангел – бесплотное, бестелесное существо, призванное служить Богу, нести Его волю стихиям и людям. В том назначение ангелов! Так учит наука мифология, и ее постулаты не опровергнуть. Если же ангел совершает что-то иное, физическое, например, отрывает доску от остова судна, он становится материальным и превращается в беса – врага Бога и людей. Это тоже аксиома в мифологии…
Такова вкратце была суть моей импровизированной лекции.
В заключение я предложил коллегам самим ответить на вопрос, «что есть что» в истории обретения иных церковных реликвий, мягко напомнив: я приехал искать не следы потопа, не остов мифического ковчега, Ной мне интересен в первую очередь как страница не прочитанной тюркской истории. Именно тюркской, потому что легенда о потопе родилась на Древнем Алтае, оттуда пришла в мир. Сначала в Северную Индию, потом на Средний и Ближний Восток. Своей лекцией я, кажется, озадачил коллег, ведь они о том даже не слышали.
Протоиерей Василий Иванович Вербицкий (1827–1890), алтайский миссионер и этнограф
Об алтайских корнях легенды о потопе я узнал из записок русских священников Стефана Ландышева и Василия Вербицкого, которые в XIX веке насильно христианизировали население Алтая. Можно лишь догадаться, каково было их удивление, когда в глухом краю они, «представители высокой цивилизации», услышали от «диких» аборигенов о Всемирном потопе, о сотворении планеты за семь дней, о вечной душе человека, о небесных ангелах.
То был мир тюрка, забытый его уголок, он, как осколок Неба, по-прежнему жил теми же образами, что и три тысячи лет назад!
Алтайцы пересказывали и рассуждали об иных сюжетах Библии и Корана, то есть книг, которых они не знали, но пересказывали, потому что исповедовали веру, предшествовавшую христианству, исламу, индуизму, всем другим религиям. В их устах и жила – вернее, доживала! – философия Древнего Алтая, с которой люди планеты начали познание Бога Небесного, тогда были написаны первые строки Ветхого Завета, ставшие потом частью Библии. [111]
Действительно. Скажите, о какой еще нагорной стране скотоводов и землепашцев могла идти речь в библейской Книге Иудифи, если не о Древнем Алтае? Или – что за всесокрушающее «железо северное» упомянуто в другой книге, Книге пророка Иеремии? [112] Оно было у жителей той далекой «Нагорной страны», а железо – бесспорный признак алтайской культуры. Может быть, слово Божие и олицетворяло его, это всесокрушающее северное железо?.. К сожалению, мы немного знаем о той древней стране и ее философии, хотя есть работы ученых, в том числе западных, посвященные духовной культуре Центральной Азии, они практически неизвестны.