Сага о Вортинге
Шрифт:
Язон перехватил вопросительный взгляд Лэрда и объяснил:
— Она заглянула в разум человека на плоту.
— Так, значит, он был жив? — спросил Лэрд.
– Да.
— И ты тоже прочел его мысли? Язон покачал головой:
— Мне и раньше приходилось бывать рядом с умирающими.
Лэрд посмотрел на Юстицию. Интересно, почему ЕЙ так захотелось поближе познакомиться со смертью? Язон отвернулся. Юстиция приподнялась на локте и взглянула на мальчика. В уме Лэрда возник ответ: «Я не боюсь знания». Только почему-то ему показалось, что
— Вы знаете многое, — произнес отец, остановившись у них за спинами. — Что это был за плот? Что это все означало?
Слова потоком хлынули в сознание Лэрда, и он заговорил:
— В верховьях реки из боли сотворили бога, и люди, живущие там, сожгли заживо человека, чтобы умилостивить боль и заставить ее отступить на время.
Лицо отца исказилось от гнева и отвращения:
— Да какой дурак мог в это уверовать?
И снова Лэрд ответил, словами, внушенными ему Язоном и Юстицией:
— Хотя бы тот самый человек на плоту.
— Он был уже мертв! — закричал отец. Лэрд покачал головой.
— А я говорю мертв! — Шатаясь, отец побрел прочь и исчез в сгущающихся сумерках.
Когда стихли его шаги, слух Лэрда уловил что-то необычное. Быстрое, тяжелое, прерывистое дыхание. Прошла секунда или две, прежде чем он понял, что это плачет Юстиция, хладнокровная, непоколебимая Юстиция.
Язон произнес что-то на своем родном языке. Она резко ответила что-то и, отстранившись от него, села на траве, уткнувшись лицом в колени.
— Сейчас она успокоится, — сказал Язон.
Сала заерзала у него на руках, и он опустил девочку на землю. Она подошла к Юстиции и погладила ее по вздрагивающему плечу.
— Я прощаю тебя, — произнесла Сала. — Я ни в чем тебя не виню.
Лэрд вознамерился было одернуть сестру — надо же ляпнуть такое взрослому человеку! Хотя Сала часто говорила глупости, у матери иногда даже ладонь вся горела после шлепков, отвешенных непослушной дочке. Но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Язон положил руку ему на плечо.
— Пойдем домой, — мягко сказал он и повел Лэрда прочь. Лэрд оглянулся только однажды и увидел заливаемую лунным светом Юстицию, держащую в объятиях Салу и укачивающую ее, будто это Сала плакала, а Юстиция ее успокаивала.
— Твоя сестра, — промолвил Язон. — Она очень хорошая и добрая.
Лэрд никогда раньше не задумывался об этом, но слова Язона были правдой. Не зная гнева, скора на прощение, Сала росла хорошей и доброй.
Несмотря на дружбу, крепнущую с каждым днем, Лэрд все еще немного стеснялся Язона и побаивался холодной Юстиции, которая вовсе не стремилась изучить язык деревни. Язон и Юстиция прожили у них дома три недели, прежде чем Лэрд набрался мужества спросить:
— А почему ты никогда не разговариваешь со мной при помощи мыслей, как это делает Юстиция?
Язон последний раз провел ножом
— Ну как?
— Отлично, — кивнул Лэрд. Взяв у Язона лопату, он начал закреплять лезвие гвоздями. — Почему, — спросил он между ударами молотка, — ты не ответил мне?
Язон оглядел сарай:
— Еще какая работа по дереву требуется?
— Нет, Надо будет настрогать лучин, чтобы закоптить мяса на зиму, но это потом. Так почему ты никогда не говоришь со мной мысленно?
Язон вздохнул:
— Всю работу исполняет Юстиция. Я мало что умею.
— Ты слышишь мои мысли, даже когда я не говорю, точно так же, как она. Ты шел… шел вслед за ней, в тот день, когда я впервые вас увидел.
— Я слышу то, что слышу, но все остальное умеет только она.
Лэрду это не понравилось: женщине не положено быть сильнее мужчины. Во всяком случае, в Плоском Заливе такое не приветствуется. На что бы стала похожей жизнь, если бы мать обладала силой отца? Кто бы тогда защищал Лэрда? Да и согласилась бы мать работать в кузне?
«Там, откуда я пришла, — раздался в голове у Лэрда голос Юстиции, — не обращают внимания на то, кто сильнее — мужчина или женщина. Важно одно — как ты распорядишься собственной силой».
Она услышала их из дома. Поскольку ее совсем не интересовало изучение языка, она зачастую избегала их общества, предпочитая прясть вместе с матерью и Салой, которые постоянно пели песни. Если же ей вдруг что-то требовалось объяснить, то Сала не хуже Лэрда могла справиться с этим. И все-таки отсутствие Юстиции вовсе не означало, что ее нет рядом. Это раздражало Лэрда, поскольку он и Язон никогда не оставались наедине, как бы далеко ни уходили, как бы тихо ни говорили. Юстиция наверняка ведь знала, что это раздражает его, и все равно постоянно напоминала о своем незримом присутствии.
Что же касается объяснения Юстиции, то Лэрд вовсе не удивился, что ее народ не видел никакой разницы между полами. Там, откуда прибыли Юстиция и Язон, люди ходили по воде, умели причинять боль и разговаривать друг с другом не раскрывая рта. Так почему бы им не иметь и других" странностей? Но Лэрда здесь больше интересовало другое.
— Так откуда же вы все-таки?
Язон улыбнулся, услышав этот вопрос:
— Она не скажет тебе.
— Почему?
— Потому что того места, откуда она родом, уже не существует.
— А ты разве не с нею? Улыбка Язона померкла:
— То место, где она родилась, было создано мной. А той планеты, откуда я родом, тоже больше не существует.
— Мне не понять ваших загадок и тайн. Откуда же вы все-таки? — Лэрд вспомнил падающую звезду.
Конечно же, Язон сразу прочел его мысли:
— Мы пришли оттуда, откуда ты думаешь, Значит, они путешествовали меж звезд.
— Тогда почему вы оказались здесь? Во вселенной столько разных мест, почему вы выбрали именно Плоский Залив?