Сага о Вортинге
Шрифт:
Медник, мужчина среднего роста, с намечающимся брюшком, но коренастый и мускулистый, постоянно улыбался и шутил. И он один не относился к Юстиции как к чужачке. Каждый раз, когда он обводил глазами присутствующих, его взгляд обязательно останавливался и на ней, и в своих прибаутках он адресовался к ней не реже, чем к любой другой женщине. А вскоре Лэрд приметил, что взгляд его обращался к Юстиции чаще, чем к любой другой. Юстиция была молода, зубы ее не тронуло гниение, стан ее был ладен и гибок, а лицо красиво, несмотря на суровость
— Думай на здоровье, — сказал Язон, — только Юстиция может тебя удивить. Она лишилась в этой жизни большего, чем ты можешь себе представить, и поэтому имеет право быть суровой — и любить кого хочет и когда захочет. Не стоит завидовать ей, Ларелед.
Лэрд сам не ожидал, что разозлится, когда его мысли все-таки подслушали. Он рассерженно хлопнул крышкой пенала.
— Ты что, всегда подслушиваешь мои мысли? А когда я тужусь в отхожем месте, ты и там не отвязываешься, ощущая то же, что ощущаю я? И когда мой отец поведет меня через святой ритуал посвящения в мужчины, ты тоже будешь тут как тут?
Язон вскинул брови:
— Я уже старею, Лэрд. Если я и наблюдаю за тобой в отхожем месте, это только напоминает, насколько легко все дается юноше по сравнению с тем, что приходится испытывать мне.
— Ну все, заткнись!
— Ты еще не знаешь, что такое тужиться. — ЗАТКНИСЬ!
— Эй, что у вас там творится? — раздался снизу оклик матери.
— Это ТВОЯ мать, — шепотом напомнил Язон.
— Я втолковываю Язону, как его ненавижу! — откликнулся Лэрд.
— Замечательно, — прошептал Язон. — Лучших слов ты не мог подобрать. Теперь она точно успокоится.
Хотите верьте, хотите нет, но искренний ответ материнский гнев погасил.
— Ну, наконец-то ты пришел в себя! — крикнула она. — И что теперь, уйдет он или нет?
— А она согласна вернуть камень? — поинтересовался Язон.
— Нет, пока нет! — ответил Лэрд, перевешиваясь через перила лестницы. — Похоже, ему понравилось жить среди деревенщины. — Он притворил дверь спальни и вернулся к письменному столу. — Ну, я готов. А ты?
— К твоему сведению, мне приходилось жить в куда худших условиях. И мне та жизнь нравилась.
— Кончай лезть ко мне в мысли.
— А ты не хочешь запретить мне ходить с открытыми глазами? Подумай, вдруг я увижу кого-нибудь не того? Поверь мне, Лэрд, я побывал в таких отвратительных умах, что тебе даже и не сни…
— Снилось. Кое-какими воспоминаниями ты уже успел поделиться со мной.
— Ну, вообще-то да, ты прав. Извини. Но я только так могу рассказать тебе эту историю.
— По правде говоря, истории можно рассказывать и по-другому. Ты достаточно
— Нет. Я слишком много лгал в своей жизни, а твои строки должны быть правдивы. Мой язык — это язык лжи. Он для того и существует, чтобы лгать. Правду я узнаю иными способами. А некоторые так и не находят правды никогда.
— Как бы то ни было, от снов об Абнере Дуне я отказываюсь, а та часть истории еще не закончена, поэтому что-то тебе ПРИДЕТСЯ рассказать словами.
— И на чем мы остановились?
— На эсторианском твике.
— Боже, как это было давно!
— Да, мы довольно долго гуляли по лесам.
— Ладно, не важно. Как ты сам видишь, я тогда не умер. Раны затянулись только через полгода, а после этого Дун пристроил меня в летную школу. С тех пор я зажил жизнью пилота космического корабля. Я принимал сомек и, очутившись вне времени, путешествовал по глубокому космосу. Когда приближался враг, корабль будил меня. Убить меня не удалось никому, а вот я одержал множество побед, тем самым приобретя всеобщую известность и славу. А благодаря славе нажил и целую кучу завистников-врагов. Не раз на меня устраивали покушения, и так продолжалось до тех пор, пока Дун не услал меня с планеты, назначив капитаном колонистского корабля.
Лэрд задумчиво грыз перо:
— М-да, верно. Неважный из тебя рассказчик.
— Зато я знаю, о чем стоит рассказывать подробно, а что можно и пропустить.
— Слишком многое ты пропускаешь.
— Например?
— Например, ты так и не рассказал, как сдал тот второй тест. Я помню, как ты волновался за него, и вдруг — все как отрубило.
Язон надавил на огромное шило, тщетно пытаясь продырявить кожу, из которой шил отцу Лэрда новые башмаки.
— Да, похоже, кожу у вас в деревне так и не научились дубить.
— Научились, научились. Зимой она не пропускает ни снег, ни воду.
— Вижу, она и иголки не пропускает. Нараставшее внутри Лэрда раздражение обратилось в веселую дерзость. И сдерживаться он не собирался:
— Давай работай, хоть мускулы себе подкачаешь. Язон тоже не намеревался уступать и с язвительной улыбкой вручил мальчику башмак. Лэрд перехватил его поудобнее и одним круговым движением шила ловко продырявил кожу. После чего кинул башмак обратно.
— Ого, — только и сказал Язон.
— Тест, — напомнил Лэрд.
— Я прошел его. Хотя не должен был. Потому что ответ на второй вопрос был найден группой видных ученых из другого университета всего за несколько месяцев до этого. А на третий вопрос, который я наполовину решил… в общем, на него не мог ответить НИКТО. Это послужило сигналом тревоги для компьютера. А компьютер послужил сигналом тревоги для Дуна. В мире появилась новая диковинка, человек, которого стоило завербовать на свою сторону.
Лэрд смотрел на него с благоговением: