Сага о Вортинге
Шрифт:
«Убирайся из моего разума!» — выкрикнул про себя Лэрд.
Ночью он никак не мог заснуть, все вспоминая и вспоминая эту сцену.
— Лэрд, — позвал отец, лежащий рядом. — Сегодня мы так тобой гордились, все мы.
Лэрд не желал, чтобы ему лгали, тем более что теперь он знал правду.
— Все смеялись надо мной. Отец ответил не сразу:
— Да, смеялись. Любя. Ты им нравишься. — Долгое молчание. — Я не смеялся.
— Я выбрал правильные деревья. — Да, Лэрд.
— Тогда почему они смеялись?
— Потому что ты страшно гордился тем, что едешь во главе всех. Когда-то все так ехали.
— Они смеялись, потому что я хорохорился, как петух посреди
— Было дело, — кивнул отец. — Но кто ты такой, Господь Бог? На тебя надо всегда смотреть с почтением?
Слова прозвучали как-то грубо, жестко, однако ладонь отца, опустившаяся на его руку, была тепла и нежна.
— Как я уже сказал, Ларелед, сегодня я гордился тобой.
Лэрд почувствовал горящий взгляд голубых глаз Язона. «Я говорю с отцом, Язон. Я что, не могу побыть с ним наедине?» Он ощутил невесомое присутствие Юстиции, которая вот-вот должна была набросить вуаль сна на его глаза, чтобы потом послать тщательно отобранное видение. «Все время ты посылаешь мне свои истории, Юстиция, я, наверное, уже разучился сам видеть сны».
«Кто ты, Язон? Бог — вот кто ты. То скрываешься в своем звездном корабле, то возвращаешься — и никогда не стареешь, тогда как твои люди проживают жизни и умирают. Те избранные, которых ты взял с собой, тоже перешагнули время и остались молодыми. Капока ты забрал, даже сын его не успел вырасти; Сара тоже вскоре оставила своих малышей. Ты оказал им великую честь, отрезав от всего того, что они любили. Они боготворили тебя, Язон Вортинг, и что получили взамен? Любой может солгать детям, чтобы завоевать их любовь. Так случилось и со МНОЙ».
«Ага, — прошептала Юстиция. — Так тебе их вера в Язона не нравится. Ты выбираешь сомнение. Ты предпочитаешь тех, кто знает, кто такой Язон на самом деле».
Лэрд сразу вспомнил сомеккассету, которая уцелела. Гэрол Стипок. Единственный человек, который помнил Капитолий, который знал, что Джаз Вортинг — обыкновенный смертный. Человек, который когда-то пытался доказать это. «Неужели ты вернул ему память?»
Что можно сделать с прошлым человека? Язон взвешивал на руке сомеккассету с памятью Стипока. Прошлое Стипока находилось у него в руках, а разгоряченное от сомека тело, тело последнего из колонистов, ждало своей очереди, чтобы быть разбуженным.
«До того как ракета раскроила этот корабль, я был полон планов на будущее, будущее, в котором должен был управлять тремястами жаждущими моей смерти людей. Я помню, у меня были какие-то идеи на этот счет. Не позволять им столковаться, поссорить друг с другом, чтобы они начали искать поддержку и стабильность во мне. Мне не пришлось воплотить эти планы в жизнь. Теперь, вместо того чтобы постоянно жалить, волновать их, я поддерживаю мир. Я выбрал лучших, мудрейших. Несколько лет они были старшими, после чего я привел их сюда, чтобы сохранить до лучших времен. Я не просил их называть меня Богом, но та честь, которую я оказал своим избранникам, забрав их на корабль, поддерживает в Небесном Граде мир и порядок. Вот уже шестьдесят лет царит в нем покой».
Загнивающая стабильность.
Он подкинул кассету в воздух, ловко поймал ее. "Стипок не относился к числу ярых ненавистников. Он не искал моей крови, просто хотел того же, чего и Дун: конца игры. Стипок был из тех, кто не верил. В детстве ему досталось слишком много религии. Даже нарочно я не мог бы создать общества, которое бы уязвило его сильнее, чем это, — их наивная вера, их благоговение к властям сразу подтолкнет его к мятежу. «Почему вы повинуетесь
Что ты скажешь им, Стипок? Научишь ли их жить так, как жил Капитолий? Расскажешь им о планетах и звездах, о свете и гравитации? Нет, ты вовсе не так глуп, чтобы думать, будто сможешь из полной безграмотности создать научную элиту. Ты увидишь быков, деревянные плуги, медь и жесть, увидишь веру в Язона и мирное доверие назначенному Язоном старшему. С ними ты будешь не о физике говорить.
Темой твоих бесед станет революция.
Трижды дурак я буду, если верну тебе память. А так появится еще один новенький, еще один взрослый младенец, последний, — и ты будешь верить в меня так же искренне, как верил в созданного родителями бога, пока не настала пора расставания с иллюзиями. Только Я не разочарую тебя. Я то, о чем ты мечтал всю жизнь, — человек, в которого ты можешь уверовать. Я знаю сокровенные мысли, идущие от самого твоего сердца. Никогда не старею. Прихожу и ухожу, когда захочу. В своем замке создаю людей. На любой твой вопрос могу ответить, и ты никогда не узнаешь, правду я сказал или нет. Я бог, который никогда не изведает горечи падения.
Но если ты вновь обретешь память, мы станем врагами; ты — тот, кого я страшусь больше всего на свете. В тебе нет злобы, нет жажды власти, ты не стремишься переманить к себе веру моего народа — ты лютый враг самой веры. Ты разоблачишь те сказки, которым верят, перетолкуешь все, что происходит. Они ждут тебя, ведь такие, как ты, желанные гости в любом мире: молодые, затаившие обиду почти-мужчины и почти-женщины жаждут занять место своих родителей. Выбери наугад любую культуру из тех, чья история содержится в моем компьютере, — и она будет нести в себе подобные катализаторы. Ни одно общество не может застыть в своем развитии, потому что молодежь должна ИЗМЕНЯТЬ порядок вещей, демонстрировать, что им есть зачем жить. Они ждут, когда ты придешь и скажешь, что им не во что верить".
Язон сжал в ладонях кассетостиратель. "Я сотру тебя, ты будешь мой. Никто не узнает об этом, а жизнь в Небесном Граде станет только лучшее.
Но он не стер кассету. Как будто против собственной воли он поднялся и направился к прозрачному гробу, в котором лежал Стипок. В руках он держал память Стипока, его детство.
Он пытался понять, зачем же он делает это. Честность, вбитое в голову представление, что прошлое у человека красть нехорошо? Все просто, когда это происходит по воле случая, все легко, когда это решает воровка-судьба… Но делать это самому — это значит убить, ведь верно?
Но ему же приходилось убивать и раньше. Он пребывал в разуме человека, которого мгновение спустя должны были отбросить в слепящую бездну смерти выпущенные им ракеты. Знай он, что его народу будет от этого только лучше, Язон бы не колеблясь уничтожил кассету. И никакие моральные устои не помешали бы ему, будь это во благо его детей.
Его дети. Ради них он вложил кассету в приемник и запустил механизмы, возвращающие тело Стипока обратно к жизни. Язон не представлял, что из этого получится. Может быть, он поступил так потому, что сейчас его народу требовалось не мирное существование, а война. Может быть, им сейчас полезнее будет ощутить вкус зла. Кто-то должен разрушить построенное им стабильное общество, точно так же как Дун разрушил Капитолий. Единственная беда заключалась в том, что он так и не узнал, чем же закончилась поднятая Дуном революция.