Сага о возвышении
Шрифт:
Гардемарин из колонии — небольшого роста, разновидность турсиоп с желтоватой окраской тела. Он все еще не привык дышать и говорить в оксиводе. И ответил на странном диалекте подводного англика:
— Прос-стите, помощник капитана, но ответа не было. Я проверил монопульссс на всех... кан-налах. Ничего.
Такката-Джим раздраженно мотнул головой. Хикахи могла решить, что ответ даже монопульсом рискован. Но все же подтверждение избавило бы его от необходимости принять неприятное решение.
— Сэр? — Акки опустил голову и уважительно свесил хвост.
— Да?
— Мож-жет,
Как все колонисты с Калафии, Акки гордился своим правильным англиком. Очевидно, его смущало, что он говорит простыми фразами.
Но это устраивало помощника капитана. Одно из слов, которые легко переводится с англика на тринари, — глупец. Такката-Джиму не хотелось, чтобы его гардемарины были глупцами.
— Нет, оператор. Мы получили приказ. Если капитан захочет попробовать снова, когда поднимется на мостик, это его право. А ты оставайся на своем посссту.
— Есть, сэр. — Молодой дельфин развернулся, возвращаясь на свое место, где можно дышать в воздушном пузыре, а не глотать воду, как рыба. И говорить тут можно нормально, ожидая вести от ближайшего друга, гардемарина-человека, который сейчас где-то в безбрежном океане.
Такката-Джим хотел, чтобы капитан пришел поскорее. Командная рубка казалась ему тесной и мертвой. Он всегда уставал к концу смены, если приходилось дышать шипящей, насыщенной газом оксидированной водой. Ему казалось, что такая вода дает недостаточно кислорода. Вспомогательные жабры-легкие ныли из-за подавленного инстинкта, а таблетки, повышающие усваиваемость кислорода из воды, всегда вызывали у него сильное сердцебиение.
Он снова увидел Игнасио Метца. Седовласый ученый держался за переборку, сунув голову в пузырь коммуникатора. Говорит с Крайдайки. Закончив, вероятно, захочет остаться здесь. Этот человек всегда поблизости, наблюдает... и всегда возникает такое чувство, будто тебя экзаменуют.
— Мне нужен человек-единомышленник, — напомнил себе Такката-Джим. «Стремительным» командуют дельфины, но экипаж повинуется охотнее, если слово офицера поддержано кем-нибудь из расы патронов. У Крайдайки есть Том Орли. У Хикахи — Джиллиан Баскин. Человеческий компаньон Брукиды — инженер Свесси.
А у Такката-Джима будет Метц. К счастью, этим человеком легко манипулировать.
На информационных дисплеях появлялось все больше сообщений о битве в космосе. Над планетой развертывалось настоящее сражение. В нем участвовало по меньшей мере пять больших флотов.
Такката-Джим подавил внезапное желание укусить кого-нибудь, резко ударить плавниками. Как ему хочется подраться! Видеть перед собой осязаемого противника, а не это зрелище ужаса!
После недель полета «Стремительный» оказался в западне. Какую хитрость придумают на этот раз Крайдайки и Том Орли, чтобы вырваться на свободу?
А если ничего не придумают? Или еще хуже: придумают какой-нибудь безумный план, который всех погубит? Что он будет делать тогда?
Такката-Джим
4. КРАЙДАЙКИ
Первый настоящий глубокий сон за несколько недель. Естественно, его должны были прервать.
Крайдайки привык отдыхать в невесомости и влажном воздухе. Но пока они в укрытии, антигравитационные койки запрещены, и дельфину приходилось спать только в воде.
Целую неделю Крайдайки пытался в течение отдыха дышать оксиводой. Результат — кошмары, сны, в которых он задыхался.
Корабельный врач Маканай предложила, чтобы он спал старомодным дельфиньим способом, плавая на поверхности воды.
Крайдайки решил последовать совету Маканай. Он убедился, что в верхней части каюты есть большой воздушный пузырь, трижды проверил, исправен ли прибор, контролирующий уровень кислорода. Наконец сбросил доспехи, выключил свет, поднялся на поверхность и вытолкнул оксиводу из жабер-легких.
Это было здорово. Но вначале он лежал на поверхности воды, напряженный, кожа чесалась с непривычки без доспехов. Он знал, что это ощущение обманчиво. Наверно, люди в своем докосмическом прошлом так же относились к наготе.
Бедные Homo sapiens! История человечества полна страданий в те тяжелые тысячелетия, когда оно медленно прогрессировало до первого Контакта. Тогда люди были невежественны и отрезаны от галактического сообщества.
«А вот дельфины, — думал Крайдайки, — были почти счастливы, занимая свой угол „сна китов“. Когда человек повзрослел и стал возвышать животных Земли, дельфины легко переместились из одного почетного состояния в другое».
«Впрочем, и у нас есть свои проблемы», — напомнил он себе. Ему очень хотелось почесать основание гнезда усилителя импульсов, но добраться туда без доспехов невозможно.
Он плавал в темноте на поверхности, ожидая сна. Приятно плескались легкие волны. И настоящий воздух, конечно, гораздо лучше оксиводы.
Но он немного боялся утонуть... как будто ему повредит, если он погрузится в оксиводу... словно миллионы дельфинов не спали всю жизнь таким образом.
Сбивала с толку и привычка астронавта постоянно смотреть вверх. Переборка потолка всего в нескольких дюймах от окончания его спинного плавника. Даже когда он закрывал глаза, сонар предупреждал его о преграде. Он не может спать, не посылая эхолокационные импульсы, как не может спать шимпанзе, не почесываясь.
Крайдайки фыркнул. Пора выбрасываться на берег, если корабельные условия вызывают у него бессонницу! Он усиленно выдохнул и принялся считать щелчки сонара. Начал с тенорового ритма, потом стал добавлять другие элементы песни-сна, создавая фугу.
Импульсы исходили из его лба и распространялись по помещению, отдаваясь эхом. Ноты перекрывали друг друга мягкими завываниями и басовыми отголосками. Создавалась сонарная картина, модель другой комнаты. Крайдайки знал, что правильная комбинация звуков заставит стены исчезнуть.