Сага о живых кораблях
Шрифт:
Осанка Фористера стала еще на дюйм прямее.
— Только не в работе с «мозговыми» кораблями, снабженными новыми гиперчипами. У нашей Нансии есть такие чипы, не так ли, моя дорогая? — Как обычно, обращаясь к ней, он повернул голову к титановому пилону, словно приглашая другого мягкотелого — обычного человека, поправила себя Нансия — присоединиться к разговору.
— Сенсоры моей нижней палубы и навигационные приборы левого борта снабжены гиперчипами, — ответила Нансия, — и я использую их в некоторых процессорах. И еще я внесена в список очередников на оборудование такими чипами остальных систем.
— Значит,
— Тебе это задание нужно, как мне еще один протез, — пробормотала Микайя, однако уселась в кресло с видом человека, отказывающегося от дальнейшего спора. — И как именно ты ухитрился получить квалификацию по работе с этими новочиповыми кораблями? Ты служишь в ЦДС уже...
— Больше времени, чем кто-либо из нас взялся бы определить заранее, — прервал ее дипломат. — И, Микайя, правильный термин — «мозговой» корабль, а не «чиповый» корабль. Это оскорбление для нашей леди.
— Все в порядке, — вмешалась Нансия. — Я не обиделась. Правда.
— Но зато я обиделся, — сказал Фористер. Он сделал глубокий вдох и сел совсем прямо. Нансия почти видела, как он заставляет боль отступить вглубь и вновь надевает на себя маску дипломата. Когда он повернул голову, чтобы поговорить с ней, лицо его было почти спокойным, если не фокусировать сенсоры на тонких морщинках возле глаз — свидетельстве напряжения и тревоги. — Теперь ты, Нансия, моя леди, по крайней мере на время этой миссии. И никто не смеет говорить о моем корабле в небрежном тоне.
Микайя дернула уголком морщинистых губ и устало вздохнула.
— Ты так и не ответил на мой вопрос. Каким образом ты ухитрился получить квалификацию пилота для новейших моделей «мозговых» кораблей, если ушел с должности «тела»... много лет назад?
— Я много читал, — ответил Фористер, небрежно взмахнув рукой. — Древние партизанские войны, новые навигационные компьютерные системы — все это зерно для жерновов моего сознания. В сердце я — человек двадцатого века, — заявил он, имея в виду Эпоху Первого Информационного Взрыва. — Человек со множеством интересов и невообразимых талантов. И мне нравится быть в курсе всех новинок своей отрасли — всех моих отраслей.
— Человек, несущий невообразимую чушь, — фыркнула Микайя. — Ну, ладно. Ты в деле. По крайней мере, мне будет кого обыграть в трехмерные шахматы во время полета до Ангалии.
— Будет кому обыграть тебя, ты хочешь сказать, — хмыкнул в ответ Фористер. — Твое самомнение растет непропорционально твоим талантам, генерал. Расставляй фигуры!
Нансия с любопытством смотрела, как генерал Квестар-Бенн достает из кармана карточку размером с ладонь. Фористер ухмыльнулся.
— Я смотрю, ты захватила с собой переносную шахматную доску.
Генерал постучала пальцами по едва заметным углублениям на поверхности карточки. Над карточкой высветилось голографическое изображение куба, разбитого на более мелкие кубики. По краям изображение дрожало и отсвечивало радужными бликами. Еще одна последовательность команд, введенных посредством нажатия на карточку, — и возле двух противоположных граней куба высветились полупрозрачные изображения игровых фигур. Нансия подстроила увеличение и фокусировку сенсоров так, чтобы видеть все детально. Да, это были стандартные трехмерные шахматы: она
— Пешка на скаут 4, 2, — произнес Фористер команду стандартного дебютного хода.
Ничего не произошло.
— Моя переносная доска не оборудована системой голосового контроля, — извинилась Микайя. — Тебе придется набирать код.
Когда она указала на ряд углублений размером с кончик пальца, Нансия негромко загудела — это был ее эквивалент тех хрипов и кашля, которыми мягкотелые «прочищали горло», обозначая свое желание вмешаться в разговор. Оба игрока подняли головы, и после секундного удивленного молчания Фористер кивнул в сторону титанового пилона.
— Да, Нансия?
— Если вы дадите мне несколько секунд для изучения конфигурации, — предложила Нансия, — то я, вероятно, смогу воспроизвести вашу игровую голограмму в более отчетливом виде. И у меня, конечно же, есть система распознавания голосовых команд.
За то время, пока Нансия произносила эту фразу, она выделила участок виртуальной памяти и графический сопроцессор для решения данной проблемы. Прежде чем ее голос умолк, новое, куда более четкое голографическое изображение нарисовалось рядом с первым. Фористер издал восторженный возглас, увидев идеальную детализацию миниатюрных фигурок. Микайя протянула руку, словно желая потрогать совершенно точно воспроизведенный спутник с тремя шарообразными отсеками — жилыми и складским, снабженными крошечными шлюзами и соединенными трубообразными переходами.
— Превосходно, — восхищенно выдохнул Фористер. — Но не отнимет ли это слишком много процессорной мощности, Нансия?
— Только не тогда, когда мы сидим на планете, — ответила Нансия. — И я не использую этот процессор во время выполнения обычной навигации. Может быть, придется ненадолго прерваться, когда мы будем в сингулярности, это действительно потребует некоторой концентрации, но...
Фористер на миг прикрыл глаза.
— Все в полном порядке, Нансия. По правде говоря, мне в любом случае не придет в голову играть в трехмерные шахматы во время прохождения сингулярности.
— И мне тоже, — согласилась Микайя, слегка зеленея при одной мысли об этом. — В такой момент совершенно не думается ни о каких пространственных играх.
— А мне думается! — радостно возразила Нансия.
Менее чем через два стандартных Центральных часа первая партия в трехмерные шахматы была прервана появлением Сева, который передал угрюмого Дарнелла Овертона-Глаксели для транспортировки на Центральный.
— Он сломался, когда я продемонстрировал ему кристалл с показаниями Хопкирка, — сообщил Брайли остальным, когда Дарнелл был заперт в каюте. — Забавно — он словно ожидал, что в один прекрасный день за ним кто-нибудь придет. Большую часть того времени, пока мы летели на флайере, он рассказывал мне все, что знает о трех остальных. Вот запись.