Сага об Эйрике Рыжем

Исландские саги

VI

Теперь следует рассказать, что Торстейн, сын Эйрика, посватался к Гудрид, дочери Торбьёрна. И Гудрид, и ее отец хорошо приняли сватовство. Обо всем договорились, и Торстейн женился на Гудрид. Свадьбу сыграли на Крутом Склоне. Пир был на славу, и гостей было очень много.

У Торстейна был хутор у Пикшевого Фьорда в Западном Поселении. Половина хутора принадлежала человеку, которого тоже звали Торстейн. Жену его звали Сигрид. Осенью Торстейн, сын Эйрика, поехал на Пикшевый Фьорд со своей женой Гудрид. Их там хорошо приняли,

и они остались там на зиму.

В начале зимы люди на хуторе стали болеть. Был там надсмотрщик по имени Гарди. Его очень не любили. Он первым заболел и умер. Вскоре люди один за другим стали заболевать и умирали. Заболел и Торстейн, сын Эйрика, а также Сигрид, жена другого Торстейна.

Однажды вечером Сигрид захотела выйти в отхожее место, которое было против входных дверей. Гудрид пошла с ней. Когда они вышли из дверей, Сигрид вскрикнула:

— О!

Гудрид сказала:

— Мы неосторожно поступили. Тебе не следовало выходить на холод. Вернемся скорей назад!

Сигрид отвечала:

— Нет, я теперь не вернусь. Здесь перед дверьми толпа мертвецов. Я узнаю среди них Торстейна, твоего мужа, и саму себя. Как ужасно видеть это!

Но все исчезло, и она сказала:

— Я их больше не вижу.

Исчез и надсмотрщик, который, как ей казалось, собирался бить кнутом остальных мертвецов. Женщины вернулись в дом.

Сигрид умерла еще до света, и покойнице приготовили гроб. В этот самый день люди собрались рыбачить, и другой Торстейн проводил их до пристани. В сумерки он отправился посмотреть на их улов, но Торстейн, сын Эйрика, послал за ним, прося его поскорей вернуться, и сообщил, что дома творится недоброе: Сигрид норовит встать из гроба и влезть к нему в постель. Когда другой Торстейн вернулся, она была уже на краю постели. Он схватил ее и всадил секиру ей в грудь.

Торстейн, сын Эйрика, умер к вечеру. Другой Торстейн предложил Гудрид лечь поспать и сказал, что будет бодрствовать над покойниками ночью. Она легла и сразу уснула.

В самом начале ночи Торстейн, сын Эйрика, поднялся и сказал, чтобы позвали Гудрид, потому что ему надо поговорить с ней:

— Богу угодно, чтобы мне был дарован этот час для искупления моей жизни. Другой Торстейн пошел к Гудрид и разбудил ее. Он сказал, чтобы она перекрестилась и просила Божьей помощи:

— Торстейн, сын Эйрика, сказал мне, что хочет поговорить с тобой. Решай сама, как тебе поступить. Я не могу ни на чем настаивать.

Она отвечает:

— Возможно, что благодаря этому чуду произойдет то, о чем будут долго помнить. Но я надеюсь, что Бог меня защитит. С Божьей милостью я пойду на то, чтобы поговорить с ним, ведь мне все равно не избежать беды, если она мне предназначена. Всего меньше я бы хотела, чтобы он приходил с того света, и я боюсь, что это случится, если я не поговорю с ним.

И вот Гудрид пошла к своему мужу. Ей показалось, что у него текут слезы. Он прошептал ей на ухо несколько слов так, чтобы она одна слышала, и затем сказал, что блаженны те, кто тверд в вере, ибо с ней приходит милость и помощь, но, добавил он, многие плохо блюдут ее:

— Плохо, что здесь, в Гренландии, с

тех пор, как пришла христианская вера, хоронят людей в неосвященной земле и почти без отпевания. Я хочу, чтобы меня отнесли в церковь, а также других людей, которые здесь умерли. А Гарди пусть поскорее сожгут на костре, ибо он причина всего того, что происходило здесь с покойниками этой зимой.

Он упомянул также о ее будущем и предсказал ей великую судьбу. Но он сказал, чтобы она остерегалась брака с гренландцем. Он также велел ей отдать их деньги церкви или раздать бедным. Тут он скончался во второй раз.

В Гренландии, с тех пор как туда пришло христианство, существовал обычай хоронить людей в неосвященной земле в усадьбе, где они умерли. В землю над грудью покойника вбивали столб, а потом, когда приезжал священник, столб вытаскивали из земли, в дыру от столба вливали святую воду и совершали отпевание, хотя бы это и было спустя много времени.

Тела были отвезены в церковь Эйрикова Фьорда, и священники совершили над ними отпевание.

Спустя некоторое время умер Торбьёрн, и Гудрид унаследовала все его добро. Эйрик принял ее к себе и взял на себя заботу о ней.

VII

Жил человек, которого звали Торфинн Карлсефни. Он был сын Торда Лошадиная Голова, который жил на Рябиновом Мысу па севере в Полуостровном Фьорде на хуторе, который теперь называется Усадьба. Карлсефни был человек родовитый и очень богатый. Его мать звали Торунн.

Карлсефни ездил в торговые поездки и слыл хорошим купцом. Одним летом он снарядил корабль и собрался в Гренландию. К нему присоединился Снорри, сын Торбьёрна с Лебединого Фьорда. С ними было сорок человек.

Бьярни, сын Гримольва с Широкого Фьорда, и Торхалль, сын Гамли с Восточных Фьордов, снарядили корабль для поездки в Гренландию тем же летом. У них на корабле было тоже сорок человек.

Когда все было готово, оба корабля вышли в море. Ничего не говорится о том, как долго они были в море. Известно только, что осенью оба корабля пришли в Эйриков Фьорд.

Эйрик поехал к кораблям, и некоторые другие поселенцы тоже, и завязалась оживленная торговля. Купцы предложили Гудрид взять из их товаров все, что ей хочется, а Эйрик не уступил им в щедрости, пригласив людей с обоих кораблей к себе домой, на Крутой Склон, на зимовку. Купцы приняли приглашение и поехали с Эйриком. Их товары были перевезены на Крутой Склон, где было вдоволь больших и хороших клетей.

Купцы были очень довольны зимовкой у Эйрика. Но когда подошел праздник середины зимы, Эйрик стал невеселым. Однажды Карлсефни повел беседу с Эйриком и сказал:

— Что с тобой, Эйрик? Мне кажется, ты стал молчаливее, чем обычно. Ты так щедро угощаешь нас, что наш долг отблагодарить тебя, как мы только сможем. Скажи же, что причина твоей печали?

Эйрик отвечает:

— Вы принимали мое гостеприимство, как подобает хорошим людям. Мне и в голову не приходит думать, что вы плохо поступили. Но вот в чем дело: меня беспокоит, как бы вы потом не говорили, что никогда не проводили праздника середины зимы хуже, чем у меня.