Сага про золотого цверга. Дилогия

Проскурин Вадим Геннадьевич

– А правда, что у вас на Гефесте все полицейские взятки берут? поинтересовался Ахмед.

– Правда, – ответил Якадзуно. – А у вас что, не так?

– А у нас вообще полицейских нет! – расхохотался Ахмед.

Якадзуно почемуто тоже стало очень смешно.

– Я не про ваш город говорю, – пояснил Якадзуно, отсмеявшись, – я про Деметру вообще.

– Про Деметру вообще ничего сказать не могу, – заявил Ахмед. – Я, кроме Исламвилля, больше нигде не был, все остальное только по телевизору видел.

– Как же ты сюда попал? Разве у вас в Исламвилле свой вокзал есть?

– Нет, вокзала тут нет, откуда ему взяться? Вокзал в Олимпе. Я на Земле в Афганистане жил,

на американцев работал. А потом приехал один мужик, стал предлагать на Деметру завербоваться, я и согласился. Выдали мне левые документы, привезли на вокзал, оттуда в Олимп третьим классом, с вокзала – в грузовик без окон и сразу сюда. У нас тут свое государство, как сюда приехал, больше никуда не выберешься, охрана не выпустит. И правильно, потому что стоит одному человеку убежать – СПБ сразу весь город разбомбит. Мы у правительства были как кость в горле, а теперь, стало быть, у братства как кость в горле. Вот война начнется, тогда, может, и доведется Олимп посмотреть. Только видел я его по ящику, не на что там смотреть.

Завязалась оживленная дискуссия насчет того, есть ли на что смотреть в Олимпе и если есть, то на что. Якадзуно поначалу пытался возражать, дескать, Олимп – большой город, а не захолустная деревня в джунглях, как Исламвилль, но потом был вынужден сдаться. Действительно, если вдуматься, Олимп – такая же деревня, как Исламвилль, только намного больше и не в джунглях, а в болоте.

Почемуто всем стало грустно. Выпили еще по сто грамм. Дхану рассказал, как одной местной бабе удаляли аппендицит, она спросила доктора: «Я не умру?», а доктор ей ответил так: «Ни в коем случае, а то меня Вахид ругать будет». Почемуто стало смешно. Выпили еще.

Мин Го спросил, чем занимался Якадзуно на Гефесте и не поделится ли он байками про трудовые будни службы безопасности большой корпорации. Якадзуно рассказал, как в прошлом году люди Рамиреса обнаружили богатое месторождение на территории, принадлежащей одному старательскому кооперативу, и как потом Якадзуно с ребятами занимался рэкетом, чтобы согнать голимых кооператоров с ценной земли. Ахмед сказал, что все говорят, что пионеры – преступники и творят беспредел, но на самом деле настоящий беспредел творят корпорации, а пионеры хоть и делают наркотики, но насилием не занимаются и простым людям жить не мешают. А наркотики – дело такое, хочешь – покупай, не хочешь – не покупай, никто тебя не неволит, а если подсел – сам дурак. Якадзуно заметил, что первая доза всегда бесплатная, но Ахмед заявил, что пионеры тут ни при чем, и вообще, ни один уважающий себя наркодилер демпингом не занимается, а то, что наркоманы друг друга на иглу сажают, – это их личное дело. Мин Го сказал, что Ахмед зря ругает корпорации, нынче это немодно, потому что братство тоже ругает корпорации и их главный идеолог Джон Рамирес тоже их ругает, а потому пионерам их ругать больше не надо, потому что их ругает братство, а если когото ругает братство… Как ни странно, все поняли, что хотел сказать Мин Го. Выпили за понимание.

Якадзуно сказал, что знал на Гефесте одного Джона Рамиреса. Через пару минут оживленного обсуждения выяснилось, что главный идеолог братства и есть тот самый Джон Рамирес, которого Якадзуно знал на Гефесте. За это тоже выпили.

Что было потом, Якадзуно не помнил.

5

От амброзии похмелья не бывает. Когда переберешь, начинаются галлюцинации, но если не продолжать злоупотребление, а сразу лечь спать, то они превращаются в яркие красочные сны, чаще приятные, чем кошмарные. На этот раз Рамиресу приснилось нечто среднее.

Ему приснилось, что сегодня среда и он сидит в своем кабинете в

университете, где по средам принимает посетителей. Все идет как обычно, а потом в кабинете появляется Полина и говорит, что в приемную пришли ящеры и перерезали всех посетителей и теперь не знают, куда девать трупы. Рамирес распорядился отнести трупы в университетскую столовую, там наверняка должны быть холодильники, куда их можно складировать. Потом он вернулся к разговору с посетителем, которым оказался Дзимбээ Дуо. Дзимбээ сказал, что теперь работает на ящеров и пришел сюда всех зарезать, но если Джон и Полина пригласят его на групповуху, то он никого резать не будет.

Рамирес возмутился и заявил, что приказ есть приказ и его надо выполнять – раз велели зарезать, значит, надо резать. Дзимбээ согласился с этим доводом и сделал себе сеппуку. Полина откудато притащила большой разделочный нож и начала умело расчленять Дзимбээ и упаковывать части тела в целлофановые пакеты с эмблемой гипермаркета АшанОлимп.

– Скоро начнется голод, – сказал а Полина, – и тогда человечина хорошо пойдет, по десять евро за килограмм.

Рамирес возразил, что голода не будет, а тех, кто так говорит, надо беспощадно истреблять без суда и следствия. Полина предложила ее не истреблять, а примерно наказать, и вручила Рамиресу плетку и наручники. Рамирес сказал, что наказывать ее не будет, потому что очень любит, и они стали целоваться, но целоваться было неприятно, потому что Полина была вся в крови, а кровь была соленая, ржавая и сильно пачкалась. Интересно, что нижняя часть лица Полины была испачкана даже сильнее, чем руки, а когда Рамирес поинтересовался, в чем тут дело, Полина призналась ему, что она вампир. Рамирес возразил, что вампиров не бывает, но неожиданно вспомнил, что вчера перебрал амброзии, и проснулся.

Он лежал в собственной постели, Полины рядом не было, но ее голос доносился из соседней комнаты, она с кемто говорила по телефону. Рамирес свесил ноги с кровати и с трудом поднялся. Как всегда бывает после передоза амброзии, тело было расслаблено настолько, что казалось ватным. Рамирес знал, что это скоро пройдет, но пока он был не в своей тарелке.

Рамирес попытался найти тапочки, не смог и вышел из спальни босиком. Полина повернула голову, послала воздушный поцелуй, но разговор не прервала. Рамирес попытался прислушаться к разговору, но и тут ничего не получилось. Ктото древний и мудрый сказал, что если с утра выпил, то весь день свободен. Это утверждение можно подкорректировать – если хорошо выпил с вечера, то завтрашний день тоже свободен.

С этой мыслью Рамирес поковылял на кухню восстанавливать силы.

6

Проснувшись, Анатолий понял несколько важных вещей. Вопервых, его интуиция заметно притупилась за те годы, что он провел вне армии. Вовторых, выполняя разведывательную миссию в глубоком тылу противника, одной интуицией не обойдешься, нужно еще иметь квалификацию, опыт или, на худой конец, соответствующее программное обеспечение. Анатолий попытался пересчитать все ошибки, которые он сделал вчера, сбился со счета и совсем опечалился.

Нельзя сказать, что идея прикинуться заблудившимся бойцом наркомафии была так уж плоха. Но лезть в осиное гнездо с такой легендой… Нет, это не самоубийство, но уж точно большое приключение на собственную задницу.

Откуда Анатолий знает Такаси и Никиту, если он не знает Вахида? Стоит Такаси задуматься над этим вопросом и все, легенда накрылась. А если Вахид решит нарушить радиомолчание и сообщит Рашиду, что в Карасу прибыл Анатолий Ратников? А если бы он сделал это еще вчера? Как бы Анатолий воевал с раздувшимся животом?