Сага про золотого цверга. Дилогия
Шрифт:
Прошло минут пятнадцать, а затем дверь распахнулась и в палату вошел невысокий худощавый японец средних лет.
– Здравствуй, Якадзуно, – сказал он. – Давно хотел с тобой повидаться. Ты был достойным противником.
– Был? – переспросил Якадзуно. – В каком смысле был? Меня уже приговорили? Или это угроза?
– Нет, тебя не приговорили, – улыбнулся незнакомец. – Но ты в плену, а значит, больше не противник. Ты зря думаешь, что в моих словах есть угроза, я не собираюсь тебе угрожать, угрожать самураю глупо.
– Я не самурай, мой род
– Это не важно. Вишню видно по цветам, а самурая по поступкам.
Якадзуно поморщился – его собеседник безбожно переврал древнюю пословицу.
– Кто вы такой? – спросил Якадзуно.
– Ах да, я забыл представиться. Меня зовут Дзимбээ. Ты можешь обращаться ко мне на «ты».
Некоторое время Якадзуно задумчиво разглядывал Дзимбээ, который бесстрастно смотрел в глаза Якадзуно и ждал реакции.
– Ожидал увидеть монстра? – спросил Дзимбээ. – Я слышал, моим именем пугают детей. На самом деле я добрый.
– Ленин тоже был добрым, – буркнул Якадзуно. Дзимбээ вежливо улыбнулся.
– Я не Ленин, – сказал он. – И Багров, к сожалению, тоже не Ленин. Все идет наперекосяк, надвигается разруха, и мы не знаем, как ее предотвратить. Знаешь, зачем я пришел?
– Поглумиться?
– Ты слишком плохо обо мне думаешь. Я пришел рассказать тебе новости. Гражданская война закончилась, сопротивления больше нет.
Якадзуно сохранил непроницаемое лицо, но это стоило ему колоссальных усилий. Дзимбээ внимательно посмотрел на Якадзуно и вдруг тихо и добродушно рассмеялся.
– Ты неправильно понял, – уточнил он, – сопротивление не уничтожено, оно просто перестало быть сопротивлением. Мы начали переговоры.
– О чем?
– Перемирие на пять лет. В течение всего этого времени братство не будет проводить терраформинг, а сопротивление обязуется защищать наши окраины от диких ящеров. Ты знал, что у сопротивления есть термоядерный реактор? Теперь знаешь. Сопротивление даст нам энергию.
– Они сдались?
– Они не сдались, это не капитуляция, а почетный мир. Мы тоже пошли на уступки. Ибрагим войдет в состав ЦРК, бойцы сопротивления получат те же права, что и бойцы братства. Наши экономисты прорабатывают вопрос о включении ваших людей в общую систему кредитования. Пока еще не решили, что делать с ящерами, которые на вас работают. В течение пяти лет они будут иметь такой же статус, как люди, а потом решим этот вопрос отдельно. До последнего момента я боялся верить, что здравый смысл возобладает.
– Тогда почему ты такой грустный?
– Я не грустный, я задумчивый. Не бери в голову, это не относится к тому делу, изза которого я пришел. С этой минуты ты свободен. Прошивку твоей карты уже поменяли, по документам ты снова Якадзуно Мусусимару, из планетарного розыска ты выведен, но я бы советовал пару дней избегать мест, где проверяют документы. Нужно время, чтобы изменения в базе данных растиражировались по всей планете. Кредит, – который тебе выдал Ибрагим, аннулирован, вместо него ты получил кредит, положенный тебе
– И какой же у меня статус?
– Временно нетрудоспособный оперативник особого отдела. Помоему, это наилучшее приближение к тому, что ты есть на самом деле. Нельзя же писать в документах «бывший шпион наркомафии», люди не поймут.
Якадзуно помотал головой. Ему вдруг показалось, что все происходящее всего лишь галлюцинация. Такое же чувство он испытывал, когда впервые увидел живого ящера.
– Я могу связаться с Ибрагимом? – спросил Якадзуно.
– В данный момент не можешь, он сейчас летит в Олимп. А минут через двадцать – пожалуйста.
– А где Галя?
– Уже дома. Она еще лучше перенесла инъекцию, чем ты.
– С ее здоровьем все в порядке?
– Врачи говорят, что долговременных последствий не замечено.
– Понятно… Про цверга я рассказал?
– Еще бы! – Дзимбээ хихикнул. – Ты недооцениваешь наших следователей. Все ты рассказал – и про цверга, и про его начинку, и про дружбу с ящерами.
– Начинка уже у вас?
– Пока нет. Но если не случится ничего непредвиденного, к вечеру будет у нас. Чтонибудь еще хочешь спросить?
– На чем я засыпался?
– Все разоблаченные шпионы спрашивают одно и то же, – улыбнулся Дзимбээ. – И почти все получают один и тот же ответ – ты засыпался на чистой случайности. Джонни Черная Рука – мужик очень ревнивый и подозрительный. Он поставил Rear Jaws на компьютер своей любовницы.
– Галя говорила, что он совсем не разбирается в компьютерах.
– Она его недооценила. Не грузись, ты хорошо работал, тебе просто не повезло. Ты не самый плохой оперативник из тех, кого я знал.
– Это комплимент?
– Это предложение поработать в особом отделе. Нам очень нужны такие люди, как ты. Сейчас ничего не говори, сначала посоветуйся с Ибрагимом, нам, кстати, пора ехать в аэропорт. Поедешь его встречать?
– Конечно!
– Тогда одевайся и поедем. И поторопись, такого человека, как Ибрагим, не следует заставлять ждать.
5
Утро Джона Рамиреса началось с тяжкого похмелья, отягощенного галлюцинациями. Ему привиделось, что Галя снова дома, она сидит на корточках с веником и совком и убирает осколки стеклянного столика, который ктото разбил в ходе ареста. Некоторое время Рамирес таращился на чудное виденье, а потом закрыл глаза и застонал.
Галлюцинация упорно не желала уходить, теперь она проявилась в слуховом виде. Она рассмеялась в точности так, как смеялась Галя, и ласково проговорила:
– Проснулся, бедненький. Сейчас я тебе квасу принесу.
Рамирес хотел было ответить, что терпеть не может квас, но вовремя сообразил, что разговаривать с галлюцинациями неприлично. Тем более что глюк, если судить по издаваемым звукам, удалился из комнаты.
Радость Рамиреса была недолгой, глюк вскоре вернулся. Раздалось бульканье, и в руку Рамиреса ткнулось холодное дно большого пивного стакана, судя по запаху, наполненного квасом.