Сах. Мастер руны
Шрифт:
Деньги — это хорошо, немного подняли моё настроение. Увы, после допроса пленника оно упало куда-то ниже тараканьих лапок. Оказывается, о моём появлении все заинтересованные лица уже в курсе. Просто пока что не знают о количестве «миньонов зла», желающих похитить некую реликвию. Увы, но вряд ли очень долго они будут пребывать в неведении. Как минимум про меня им уже известно, или скоро станет. Всё дело в убитых мной на дороге латниках. Среди них половина оказалась рабами руны и после смерти их души перенеслись в храм, где скоро возродятся в новых телах. И мне не стоит надеяться, что перерождение очистит или испортит их воспоминания о бое.
Ещё я узнал, что реликвию хранит не графиня — её
После боя на тракте, я свернул с дороги и шёл параллельно кортежу по бездорожью, укрываясь за деревьями и кустарником от посторонних взглядов. Немного опасался боковых разъездов охранников, которые по всем правилам просто обязаны быть. Но почему-то, ни единого патруля не увидел. Зато пару раз замечал, как парочки из мужчины и женщины скрывались в лесу и догоняли отряд спустя полчаса-час.
Вторую ночь я опять не рискнул пробраться в лагерь. До самого рассвета следил за ним и кусал локти, что не стал рисковать сутки назад, когда в нём царило разудалое веселье, и всем не было дела до всех. Зато сумел за время наблюдения вычислить почти всех из отряда храмовников и найти их шатры. Последнее, правда, не было такой уж сложной задачей, так как я знал направление, где те должны располагаться и примерно знал, кого ищу.
«А девчонки очень даже ничего. Пожалуй, даже лучше многих дворянок в кортеже, вокруг которых увиваются толпы местных донжуанов, — отметил я для себя этот момент после опознания противников. — Эх, жалко их будет убивать, если не получится без шума выкрасть шкатулку с осколком».
В то, что совсем без драки обойдётся, я почти не верил. И одновременно почти на сто процентов был уверен, что справлюсь со всей группой паладинов ордена божественного культа. Уверенность зиждилась на моих знаниях и словах пленника. Тот сообщил, что его шестёрка лишь немногим уступала в мастерстве и снаряжении группе командора. Разве что, там есть маги, а его товарищи вместе с ним полагались на отличные амулеты. Ещё он сказал, что все они были отобраны за свои подвиги, верность, опыт и мастерство. И это заставляло призадуматься о том, что я умею. Ведь справился я с шестью латниками если и не играючи, то без особого напряжения. Весь бой занял от силы пару минут.
«Неужели мастер руны настолько превосходит всех остальных, включая рабов руны? — мысленно покачал я головой. — Или мне просто повезло с работодательницей?».
На этот вопрос ни я, ни кто-то из живущих вряд ли смог бы ответить. Только сама Пристэнсилла. Вот только захочет
Спать лёг с первыми лучами рассвета и проснулся после девяти часов от шума из лагеря, где только сейчас началось его сворачивание.
— Да, ребятки, — хмыкнул я, — такими темпами вы до зимы будете добираться до места.
В этот день мне улыбнулась удача — я попал в кортеж на законных основаниях и почти незаметно для его членов.
Началось всё с того, что я услышал частый топот конских копыт совсем недалеко от той тропинке, по которой двигался в редком лесу вдоль тракта. Не став искушать судьбу, я спрятался за огромным дубом. Сбоку от него валялось поваленное дерево. И я предположил, что никто в здравом уме не станет заставлять лошадь перепрыгивать через него и сделает крошечный крюк по краю поляны.
Сначала мимо меня пронеслась женщина на белой грациозной тонконогой лошади. Даже не разбираясь в этих непарнокопытных, я понял, что скакун из той породы, которую простому обывателю не купить ни за какие деньги. Лицо женщины не рассмотрел, но показалось, что она молода и миловидна. Её фигура в красном костюме, похожем на смесь брючного костюма и платья, тоже выглядела очень аппетитно.
Не успел стихнуть шум копыт её лошади, как появился ещё один всадник. На этот раз им оказался мужчина, щёголь в шляпе, похожей на мушкетёрскую из известного старого фильма. Сходство с мушкетёрами ему прибавлял клинок на боку с корзинчатой гардой, которую можно спутать со сложной гардой шпаги. Только у незнакомца это был скорее палаш или, может, скьявона. И надо ж было этому кренделю погнать лошадь напрямки, прямо на «мой» дуб. Покрасоваться захотелось, и решил перепрыгнуть через дерево или так распалила погоня, что решил сократить путь через поляну?
Перепрыгнув через дерево, он заметил меня и тут же осадил лошадь, разворачивая её грудью в мою сторону и поднимая на дыбки. Кстати, вполне логичный ход при раскладе, что на моём месте находился бы какой-нибудь разбойник или наёмный убийца. Ещё отметил, что так ловко управлять лошадью может лишь настоящий мастер верховой езды.
— Ты кто такой, бродяга? — крикнул он, заставляя гарцевать своего скакуна и прикрываясь им от возможного удара или выстрела.
— Полегче, — осадил я его. — Не со своим слугой беседуешь.
— Да ты знаешь, кто стоит перед тобой?! — закипел он от моих слов.
— А ты?
Тот озадачено примолк, растерявшись после моего вопроса, и стал внимательно меня разглядывать. Тут ему было о чём подумать. Себе одежду я покупал перед путешествием не только прочную и функциональную, но также дорогую и с намёками на высокий статус. Этим я рассчитывал отваживать от меня блюстителей порядка и снобов дворян, любящих самоутвердиться за счёт кого-то ниже по положению. За время путешествия и ночёвок в лесу она помялась, чуть запачкалась, но всё равно сохранила некоторый лоск. Так же я был увешан оружием, а за плечами висел огромный рюкзак. Смотрел я на щёголя прямо, без страха и преклонения, даже не как на равного, а кого-то ниже своего достоинства.
— Кто ты? Что делаешь в лесу? — вновь поинтересовался он уже несколько тише.
— Прохожий. Нравится мне путешествовать по лесу, слушать птичек, смотреть на бабочек, — сказал я. В этот момент между нами как раз пролетела крупная оранжевая с чёрными и фиолетовыми разводами бабочка, на пару секунд приковав наше внимание к себе.
— А вдруг ты разбойник, который убил благородного человека и забрал его вещи? Что у тебя в мешке?
— Сударь, езжай куда ехал, — посоветовал я ему. — От многих знаний многие печали. Ясно? — потом посмотрел на его лицо, потемневшее от прилившей крови, и про себя вздохнул. — «Блин, я явно не умею разговаривать со всеми этими благородными пацанчиками».