Сахар на дне
Шрифт:
Вода действительно возвращает в меня жизнь. С каким-то маниакальным наслаждением я выливаю большую порцию грейпфрутового геля для душа на мочалку и вспениваю. Провожу по шее и груди, глубоко вдыхая горьковатый свежий запах.
Дышу глубоко. Нервничаю. Шевцов ведёт себя как ни в чём не бывало. Но всё же иначе. Ведь иначе? Или нет. Я запуталась. Наверное, ещё пьяна. Вот только что стояла перед ним на кухне пойти голая, с распиравшими голову мыслями. А что если было? Что делать дальше? Как смотреть сводному брату в глаза?
Но
Вытеревшись насухо и подсушив волосы полотенцем, я натягиваю обратно своё бельё и надеваю вещи Шевцова. Пора выходить, не сидеть же мне в ванной весь день. Да и отмерянные для водных процедур пять минут уже давно прошли. Сейчас ещё отжиматься заставит. Или ремень достанет…
Шутки шутками, но при последней мысли щёки вспыхивают, при воспоминании о его вкрадчивом шёпоте и обещании наказать меня ремнём, если продолжу переворачивать в себя алкоголь.
Стоит мне выйти из ванной, как под ноги, виляя обрубком хвоста, ныряет пёс. Огромная смертельно-опасная машина со стальными мышцами и острыми клыками подскуливает как щенок и доверчиво заглядывает в глаза. И чем же я заслужила такое твоё расположение, малыш?
Опускаюсь на придвинутый Шевцовым стул. Он ставит на стол тарелку с сырниками и вазочку с вареньем. Ну кто бы мог подумать, что этот такой же опасный и непредсказуемый мужчина умеет так необыкновенно готовить. Они с псом под стать друг другу.
Но я ведь знаю и другие стороны Лекса. Знаю, как он может со скрежетом царапать одним только взглядом.
— Это твоё, — Алексей протягивает руку, когда я уже доедаю завтрак, и раскрывает ладонь.
Я вижу тонкую золотую полоску, украшенную маленькими золотыми гроздьями винограда. Ягодки сверкают чистой изумрудной зеленью. Мой браслет. Инстинктивно хватаюсь за шрам на запястье, пытаясь остановить калейдоскоп воспоминаний, в центре которых боль.
Он же сказал, что нашёл их. И не просто нашёл, а вернул мою вещь.
— Ну же, давай руку. Это принадлежит тебе. Подарок, так что на хрен этих придурков, не думай о них, — словно мысли читает. — Эти ублюдки так и не смогли продать его, была ориентировка.
Я сжимаю кулак, пытаясь взять под контроль дрожь в пальцах, и протягиваю запястье Алексею. Он защёлкивает застёжку. А потом поднимает взгляд выше и хмурится. Я слежу за его глазами и спотыкаюсь о тёмные разводы чуть выше локтя. Саша вчера в порыве злости схватил меня за руку и, видимо, не рассчитал силу.
— Что это за херня? — морозь во взгляде впивается в моё лицо.
Я пытаюсь вырвать руку, но он держит крепко. Не сжимает, как Терентьев, но и не выпускает.
— Это случайно, Лёш. Когда мы с Сашей вчера разговаривали, он был несдержан. А у меня сосуды близко к коже расположены…
— Что за чушь ты несёшь? — Шевцов отпускает мою руку и встаёт
— Я не думаю, что он хотел причинить мне вред, просто…
— Просто что? Схватил тебя за руку в порыве нежности? Надо было сломать ему рёбра ещё вчера, а не тебя слушать.
Шевцов срывается с места, быстрым шагом подходит к шкафу и выдёргивает наугад какой-то свитер.
— Куда ты собрался? — тоже вскакиваю со стула.
Алексей набрасывает куртку и идёт к двери. Он взбешён. Воздух вокруг буквально вибрирует. И если вчера Терентьеву, если судить из слов самого Шевцова, относительно повезло, то сегодня Алексей наверстает. Нельзя этого допустить. Саша неровня ему в силе.
— Лёша, стой! Пожалуйста! Куда ты?
Но мой крик натыкается на захлопнутую перед носом дверь и щёлкнувший с той стороны замок. А также на резкое брошенное «Стеречь!»
Чёртов Шевцов! Сколько можно уже решать за меня?! Кто дал ему это право? Кто позволил?!
Я с досадой и злостью хлопаю по двери и дёргаю замок. Но тщетно, как и предполагала. А потом слышу низкий рык за спиной.
Милый некогда пёс смотрит с сожалением, но рычит предупреждающе.
— Да пошли вы оба! — бросаю в сердцах и ухожу в спальную зону, а пёс садится под дверью, продолжая печально и настороженно смотреть на меня.
32
Лекс.
Возвращаюсь домой поздно. Пришлось покататься немного по городу, чтобы успокоиться после встречи с рафинированным чучелом. Сегодня разговор был более содержательным.
Пёс сидит у порога с смотрит осуждающе. Ему пришлось не по нутру выполнять мою команду, но хвостатый переживёт.
В квартире темно, а Янку нигде не видно. Вряд ли она сбежала через окно, слишком уж высоко. Включаю свет в кухонной зоне, вижу, что девушка спит, свернувшись на постели. Но, видимо, вспыхнувший свет будит её, и она просыпается. Вздрагивает, а потом подскакивает как ужаленная. Смотрит на меня пару секунд настороженно, а потом в глазах просыпается гнев. Она отбрасывает покрывало, сползает с постели и решительно направляется ко мне. Светлая коса растрепалась и теперь обрамляет лицо нежным ореолом, губы сжаты, а взгляд горит праведным огнём.
— Знаешь, что, Шевцов! — голос ещё немного хрипит ото сна.
Стою не шевелясь, смотрю на неё в упор. Что же она скажет? Или сделает? Даже интересно.
Бестолочь замирает, обрывая себя на полуслове. Сглатывает. Глубоко дышит. Такая девочка. Такая нежная.
Я закрываю глаза, сминая в ладони пачку сигарет, чувствую, как они ломаются. Не могу разжать челюсти — свело. Как и всё тело. Диким желанием обладать. Ею. Поиметь так, чтобы весь мир понял, что моя. Пусть пахнет мной, пусть на вкус отдаёт мной. МОЯ.