Сахарный дворец

Лейкер Розалинда

Софи хотела спросить, чем занимается Генриетта, но баронесса продолжила.

— Я желаю только, чтобы моя племянница была здорова. В этой стране такие промозглые зимы. Если бы не выходы в свет, я бы не выжила. Мы стараемся вести образ жизни как в старой доброй Франции. — Она продолжала жаловаться на судьбу. — У этой нации нет сердца. Мы в Англии всего лишь беженцы.

— Я не согласна с вами, мадам. Мне здесь встречались только добрые люди. — Девушка поднялась. — Если вы будете так любезны и дадите мне адрес, где работает Генриетта, я сейчас

же отправлюсь туда, чтобы встретиться с ней.

Через несколько минут на углу соседнего дома Софи и Генриетта радостно приветствовали друг друга.

— Заходи, моя дорогая подруга! — счастливо воскликнула изумленная Генриетта, делая шаг назад. На ней был большой белый фартук. — Я уже начала было думать, что никогда не увижу тебя снова! Как ты? Как Антуан? Маркус? Ты только что приехала в Брайтон?

Софи поведала ей свою печальную историю, рассказав о смерти Маркуса и о том, как Том Фоксхилл спас ее от смерти.

— Какие ужасные события произошли с тобой! — с горечью произнесла Генриетта. — Ну что же мы стоим здесь? — Она дружески взяла Софи за руку и повела вверх по лестнице. — Как ты узнала, что я здесь?

— Я была у твоей тети.

Генриетта демонстративно закатила глаза.

— Она не перестает жаловаться, и знаешь, английский лорд пожалел их с дядей и позволил им жить бесплатно в своей резиденции на берегу моря.

Они шли по коридору, и им встретился джентльмен в белом парике, в хорошо скроенном, но довольно старом костюме. Он поздоровался и прошел дальше.

— Это зять графини. Он тоже живет здесь и пишет воспоминания для лондонского издания. Сейчас многие эмигранты печатаются, а один издатель французской газеты для эмигрантов сообщает нам последние известия с родины.

— А чем ты занимаешься? — полюбопытствовала Софи. — Прислуживаешь в этом доме?

Генриетта покачала головой.

— Иногда мне кажется, что жизнь служанки была бы намного легче, чем моя нынешняя работа. — Расстроившись, она показала нарывы и мозоли на пальцах. — Но людям, принадлежащим к элите французского общества, да и лондонского тоже, не положено заниматься работой по дому. Мужчины могут переплетать книги, быть портными, преподавать французский, танец или учить игре в шахматы, владеть ресторанами, а женщины — шить, продавать домашнюю косметику, обучать этикету, музыке, но никто не может быть слугой. С одного аристократа, который был вынужден стать лакеем из-за ужасного материального положения, сорвали Орден Святого Людовика!

Софи задохнулась от возмущения:

— Бедняга! Какая несправедливость!

— Я согласна, но именно так и происходит. — Они подошли к двери, из-за которой доносилась женская болтовня. — Это ателье, где я тружусь.

Генриетта открыла дверь, и в помещении воцарилась вежливая тишина. Удивившись, Софи остановилась на пороге. Около двадцати женщин, совсем молодых и постарше, сидели за двумя круглыми столами. На одном были разложены соломенные шляпы, а на другом лежали заготовки для их отделки и цветы из материи.

Женщины были в белых фартуках, и на некоторых красовались хорошие платья, напоминавшие о том, что их обладательницы попали сюда совсем из другой жизни.

— Сударыни, — произнесла Генриетта, — позвольте вам представить мадемуазель Дэлкот, дочь покойного месье Дэлкота, известного парижского кондитера.

Молчание нарушили возгласы удивления. О Дэлкоте слышали все, даже если никогда и не пробовали его сладостей. Графиня, женщина с точеными чертами лица, любезно обратилась к Софи:

— Вам нравятся наши шляпки?

— Очень милые, — ответила Софи, любуясь шляпой, которую упаковывали. — Я видела, такие носят в городе, но и представить не могла, что их делают здесь.

— Все фасоны создает французский эмигрант. Эти шляпы произвели настоящий фурор среди англичанок, и из Лондона и других городов посыпались заказы. — Графиня махнула рукой в сторону нарядных шляп. — Примерьте что-нибудь, мадемуазель.

Софи выбрала шляпку, украшенную красными лентами, и посмотрелась в зеркало, висевшее на стене. Генриетта подавила завистливый вздох. У Софи было такое красивое лицо. Разве мог Том Фоксхилл не изумиться, увидев такую прелестную девушку, лежащую на грязной дороге.

Софи положила шляпу на стол.

— Одна из них обязательно станет моей первой покупкой, как только я смогу себе это позволить, — произнесла она с улыбкой. — Мадам, примите мои комплименты. Ваши шляпки восхитительны.

Затем она обошла столы и разговорилась с женщинами, которым было интересно узнать историю, как Софи с Генриеттой познакомились. Они, в свою очередь, рассказали истории своего побега и о том, как им довелось столкнуться в чужой стране и с добром и злом. Кроме рыбаков, которые грабили своих пассажиров, были и те, кто помогал перебраться через Ла-Манш бесплатно. Большинство семей сразу устроились, но некоторым пришлось нелегко.

Графиня пригласила Софи присесть и посмотреть, как они работают. Когда обсудили все новости, Генриетта грустно заговорила о своих шансах на замужество.

— Мои тетя и дядя мечтают избавиться от меня и надеются подыскать подходящую партию, но это не так просто. Все приличные французские женихи стараются жениться на англичанках из-за выгоды.

— Но ведь ты бы не хотела, чтобы на тебе женились из-за корысти, не так ли?

— Думаю, нет, — ответила Генриетта, — но ужасно боюсь остаться одинокой.

— Вокруг полно англичан, — подбодрила ее Софи, улыбнувшись тому, что такая красивая девушка волнуется, что может не выйти замуж. — К тому же в городе множество красивых офицеров.

Генриетта грустно покачала головой:

— Они мне не пара. Тетя говорит, что многие идут в армию, когда у них нет перспектив в гражданской жизни. Не поверю, чтобы ты не представляла, как велика конкуренция. Француженки только о том и мечтают, как бы заполучить английского мужа.

— Я этого не знала, — сухо заметила Софи.