Сакен Сейфуллин

Какишев Турсунбек

— Ночевать здесь.

Расседлали коней. Сакен проснулся первым. Сейчас он Абену покажет. Снял пояс да и стал просовывать его осторожно другу под сорочку. Просунул сантиметров на тридцать — стал крутить свободный кончик. Абен вскочил как ужаленный — решил: змея. А Сакен хохотал, приговаривал:

— Где же девушки твои, плут Абен? Скоро ли увидим их?

Поскакали дальше по солнышку. Поднялись на холм. Глядят: вереница навьюченных верблюдов тянется, катятся болыпеколесные казахские телеги. Это аул, в который они ехали, перекочевывал на новое место.

— С меня хватит, —

сказал Сакен. — Дальше не сделаю ни шагу.

Так и вернулись ни с чем.

Абен разболтал всем об их путешествии. И долго еще потешались над ними аульчане.

1912 год. Зима. Сакен повзрослел, и его одолевают думы. Причин достаточно. Не так давно в Акмолинске появился Габдулла халфе Султанов. Он окончил духовную школу сначала в Бухаре, затем в Казани. В Акмолинске Султанов открыл медресе для детей зажиточных казахов и городских жатаков — полупролетариев. Вскоре судьба свела Сакена с Султановым.

Габдулла халфе отдал Ниязову малую часть большой пустоши, что принадлежала медресе. Отдал под огород. И однажды, когда Ниязов и Сакен копались в этом огороде, ученики медресе пришли им на помощь. Они хотели поближе познакомиться с Сакеном, учеником городского училища.

Габдулла халфе был человеком гибкого ума. И когда его подопечные изъявили желание поучиться у Сакена русскому языку, он не стал препятствовать. Правда, втайне Султанов надеялся, что ребятам все это скоро надоест. Но он не учел педагогических способностей Сакена.

В медресе нет парт, там стоят маленькие стульчики с небольшим плоским сиденьем, которые ребята используют и как табуретку, и как письменный стол. Ученики медресе обычно больше слушают, чем пишут. Коран учат со слуха, повторяя слово за словом вслед за учителем. Но шакиртам [6] преподают и арабскую письменность. А в последнее время стал модным джадидский метод обучения, который допускал и изучение арифметики, географии. Эти веяния тоже были учтены Габдуллой.

6

Шакирты — учащиеся.

Но, согласившись на преподавание русского языка в медресе, Габдулла, однако, в последнее время не на шутку стал беспокоиться. Шакирты начали плохо успевать по духовным предметам. Негласная конкуренция двух преподавателей с каждым днем возрастала, и чаша весов, пожалуй, склонялась в сторону Сакена.

Он преподает уже четвертый месяц. Почти все шакирты очень быстро усвоили русскую азбуку, научились читать, хотя еще и не понимают прочитанного. Усердие Сакена было замечено и некоторыми родителями шакиртов. Они подняли вопрос об оплате учителя русского языка. Стали платить по три рубля с ученика за месяц. Сакен не брал платы с детей жатаков и бедных. Среди платно обучавшихся был и единственный сын самого Габдуллы халфе, Насыр Султанов.

Сакен пристрастился к новой работе и теперь всерьез подумывал стать учителем. Он знал, что это благородный и очень нужный его народу труд. В последнее время многие казахи начали

убеждаться, что без знаний, без грамоты жить в этом большом мире становится все труднее и труднее.

Быстро пролетел учебный год, Сакен даже и не заметил, как прошло время. Да ему, собственно, и некогда было думать о времени. Занятия в училище, преподавание в медресе, подготовка уроков и подготовка к урокам не оставляли свободных минут.

В начале весны приехал отец. Он навьючил своего гнедого коржунами, полными всевозможных подарков от аульчан.

Ниязова не было дома, и отец с сыном, может быть, первый раз за все время говорили как равный с равным. Как красочно, сочно описывал отец сцены охоты, свои приключения в вольной степи. Сакен заслушался. Сейфулла же выспрашивал сына о его намерениях. Он был бы рад видеть сына толмачом, а может быть, даже и волостным правителем.

Разъезжая по казахской степи, Сейфулла между делом приглядывал для Сакена невесту. В последнее время в аулах его стали принимать с почестями. Впрочем, казахи всегда славились своим гостеприимством.

— А, приехал блудный сын природы, — распахивая дверь, сказал Ниязов. — Как ты, однако, загнал гнедого! Охота была удачная? По твоему гнедому видно, что тебе недосуг было заехать к нам зимой, — съязвил Ниязов.

С приходом фельдшера посыпались шутки в адрес незадачливого степного охотника и праздного человека, каким Шаймерден считал Сейфуллу.

— А ты знаешь, что Сакен стал дамуллой? [7] — с гордостью объявил Ниязов.

Сейфулла с недоумением посмотрел на сына.

7

Дамулла — начинающий мулла.

— Нечего тебе удивляться, мы на все способны! На лице Ниязова расплылась широкая улыбка.

— А что нам, было бы ему хорошо! Мы всегда готовы молиться богу, чтобы он был человеком, — смиренно парировал Сейфулла. — Вот старею. Как-то раньше за охотой и не думал, что жизнь такая быстротечная. Теперь заметил. Семья-то моя почти ежегодно пополняется новым членом. Сакен-то первенец, но другие птенцы тоже начинают оперяться. Об их судьбе уже пора задумываться.

— Ну, брось ныть. Что с тобой, плохо спал сегодня? Дом с детьми — это же рай с радостями. Вот бог отказал нам в этой радости. Но, как видишь, и мы живы. Не беспокойся, прокормишь семью и без помощи Сакена. У тебя же родичи богатые, неужели они тебе не помогают?

Сейфулла в ответ только безнадежно махнул рукой.

— Сакену необходимо продолжать учебу. Знания, полученные в Акмолинске, только для кочевников кажутся всеобъемлющими. А ведь это только начало пути.

Сейфулла испуганно посмотрел на фельдшера, догадываясь, куда он клонит.

— Успокойся, мы не на край света собираемся! Вот мы с Сакеном давно спорим: он желает стать учителем, а я хочу видеть его ветеринарным врачом. Кто тебе больше по душе? Что же ты молчишь? Ты согласен или нет на то, чтобы Сакен продолжил учебу?!