САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА
Шрифт:
«Полная мура, - думал Сакуров, чувствуя во всём своём теле, голове и, особенно, в ногах, какую-то неполноценную невесомость, обусловленную иллюзией полёта над землёй в условиях плотно стелющегося над ней тумана, каковая иллюзия удручалась похмельным коэффициентом увеличения земного тяготения, - особенно про Герасимов и Му-Му, которые сначала превратились в стога, а потом – в звёзды. Надо, пожалуй, снова завязывать с пьянством…»
Сакуров посмотрел вдаль, где горизонт безобразили трубы заводской окраины Угарова и несуразные постройки микрорайона. Трубы небо привычно не коптили, потому что внутренности
Без чего-то восемь были у Мироныча. Дом его, правда, нашли не сразу, хотя и Жорка, и Варфаламеев, забредали сюда не раз. Тем не менее, пришлось добывать информацию о более точном адресе, чтобы и дальше не блуждать меж четырёх похожих двухэтажных домов, построенных в конце сороковых добросовестными пленными немцами и выгодно отличающихся своей добротностью от более поздних пятиэтажных хрущоб.
Информаторы, надо отдать им должное, на вопрос о месте проживания известного сквалыги и бывшего директора, злобно щерились и, не говоря лишних слов, убегали по своим ранним делам. Потом оказалось, что Мироныч стоит на своём балконе на втором этаже и высматривает своим близорукими глазами гостей, в то время как гости путались между четырьмя домами среди диких великовозрастных зарослей, стихийно образовавшихся за полвека на бывших пустырях.
– Вот он! – наконец-то «прозрел» Жорка, случайно подняв голову и увидев старого хрыча, стоящего на балконе и прикладывающего ладошку козырьком к своим подслеповатым глазам.
– Мироныч! – завопил Варфаламеев. – Выпивка уже на столе?!
– Братцы! – завопил Мироныч. – Что же вы так долго?!
– Что, доллар подорожал? – не преминул пошутить Жорка.
Встречали гостей по первому разряду. Присутствовали сам патриарх, его молодая супруга, необъятная Аза Ивановна, и их младшенький, великовозрастный мошенник по имени Ванька. Последний выставил на стол две пол-литровые бутылки якобы со спиртом, хозяйка суетилась якобы с закуской, потому что никакой закуски не предполагалось, патриарх хлопотал о золотовалютном курсе, хотя ни о каком золоте не могло быть речи, поскольку предполагалось менять авторитетную зелень на то барахло, в которое стремительно превращался некогда авторитетный рубль.
– Мироныч, - увещевал старого хрена Жорка, - доллар уже давно завалили за отметку…
– Жорочка, - увещевал бывшего интернационалиста навозный жук Мироныч, - местная политика цен предполагает…
– Товарищи офицеры, умираю, - взывал Варфаламеев.
– Между прочим, про меня тут каждая собака знает, что от моего спирта ещё никто не отравился, - выступал со своей партией Ванька.
– Ребята, вы, главное дело, не стесняйтесь, - уговаривала Аза Ивановна, переставляя на столе в кухне трёхкомнатной квартиры пустые тарелки.
– Ладно, хрен с тобой, режь меня! – орал Жорка.
– Да, с вас ещё за оперативность операционности, - скрипел Мироныч.
– Чтоб ты сдох…
– Так меняемся?
– Меняемся…
–
– Давай, - разрешал Жорка, таки сбагривший зелёную сотню за смешные рубли.
– Закусить бы, - спросил Варфаламеев, первый опрокинувший стограммешник тридцатиградусного спирта.
– Сейчас, сейчас, - засуетился Мироныч и кинулся резать репчатый лук. Порезав, старый хрен на секунду задумался о качестве сделки, принесшей ему долларов пятьдесят чистой прибыли и, ухарски махнув рукой, полил лук подсолнечным маслом.
– Ну, вот, всю закуску испортил, - заволновалась Аза Ивановна.
– Эх, батя! – вступился сын.
– Будьте здоровы, опарыши! – брякнул Жорка.
– Кушайте на здоровье, - не растерялась Аза Ивановна.
– Сколько времени? – поинтересовался Сакуров.
– Двадцать минут девятого, - сказал Ванька.
– Пора линять, - решил Жорка.
– Уже? – фальшиво испугался Мироныч.
– Ну, вот вам ещё литр спирта, - разродился Ванька.
– Спасибо, родной, век тебя не забудем, - прослезился Варфаламеев.
– Спирт где тырил? – поинтересовался Жорка.
– Так мы едем? – проигнорировал прямой вопрос Ванька.
– Мы вам что-нибудь останемся должны за доставку? – спросил Сакуров.
– Угощаю! – великодушно возразил Ванька.
– Это… как? – не понял Мироныч, а Аза Ивановна чуть не хлопнулась в обморок.
– Погнали, что ли? – напомнил Жорка и первый вышел из квартиры гостеприимных хозяев. За ним потянулись остальные: Сакуров, Варфаламеев, Ванька и Мироныч.
– Да, ладно, батя! – мигнул старичку Ванька, а мамаше показал руками на прощанье что-то такое, после чего та решила в обморок не падать.
– Вот я для того тебе машину дарил, чтобы ты на ней даром развозил всяких?
– поехал на сынка Мироныч.
Мироныч, надо отдать ему должное, съел полную дозу, пребывал почти на бровях и не ведал, что говорит. Вернее, он ведал, но не ведал того, что на уме у его сына.
– Кого это всяких? – поехал на батю Ванька. – Ты, отец, зря так людей не уважаешь, а люди, они – того…
Ванька с любовью посмотрел на Жорку. Жорка моргнул Ваньке, а Сакуров подумал, что никаких баков Жорка на обмен больше не получит. Варфаламеев посмотрел на всех по очереди и каждому подмигнул по очереди обеими глазами. Сакуров случайно заглянул в глаза Варфаламеева, увидел в них неизбывную тоскливую синьку бездонного русского неба с барашками мимолётных облаков утраченных надежд, мятущихся в ветре непонятных желаний, икнул и сел в тачку Мироныча, подаренную младшенькому его сыну, великовозрастному мошеннику Ваньке.
Пока ехали, Мироныч, любитель поговорить, рассказал историю своей женитьбы на Азе Ивановне.
Дело сладилось в сорок пятом, когда Мироныч, не заваливший за всю войну ни одного немца в силу известных причин, возвращался с войны (из побеждённой Германии) верхом на собственном вагоне с собственным барахлом. В это время, а именно – когда эшелон Мироныча обгонял очередной курьерский поезд – ему, Миронычу, приглянулась одна симпатичная девушка из окружения самого генерала…