Салават-батыр

Хамматов Яныбай Хамматович

— Ты почему не ешь, сынок? — озабоченно спросила Азнабикэ.

— Не хочется, эсэй.

— Уж не захворал ли? — еще больше встревожилась мать.

— Ну что ты, эсэй. Зря беспокоишься. Я потом перекушу, когда и впрямь проголодаюсь.

— Как же так, улым? — удивилась Азнабикэ. — Столько верст верхом отмахал и не проголодался! Давай ешь…

Но тут вмешался Юлай:

— Зачем ты его принуждаешь, эсэхе? Оставь сына в покое. Ему, видать, кумыс аппетит перебил.

Салават вопросительно взглянул на отца.

— Атай! Кони наши, небось, застоялись. Может, их к реке свести?

— Дело твое, улым.

Салават отвел коней к уреме и, спутав им передние

ноги, пустил пастись. Забота о скакунах не отвлекла его от грустных мыслей. Несмотря на то, что юноше было всего лишь четырнадцать лет от роду, он близко к сердцу принимал все, что происходило с его народом. Болью отзывалась в его душе его трагическая судьба. Со времен черного нашествия отчаянно борется он за свою независимость и за землю, принадлежавшую ему с незапамятных времен. А кровь все льется и льется без конца.

…Когда-то гордые, горячие и независимые, владевшие самыми разными ремеслами и склонные к знаниям башкиры мирно проживали в своем благодатном краю, в городах и кочевьях, не ведая ни нужды, ни страха. Но счастье отвернулось от них в одночасье. После опустошительного и кровопролитного татаро-монгольского нашествия по их землям прошелся мечом и пламенем беспощадный завоеватель Акхак-Тимур. Потом Башкортостан надолго оказался в подчинении Золотой Орды и татарских ханов.

Ничего хорошего не принесло башкирскому народу и присоединение к России. Жалованные Иваном Грозным грамоты, закреплявшие за башкирами право владения собственной землей, давно утратили свою силу. Зверства царских чиновников не имели границ. Из-за постоянных грабежей и разбоя, беспрестанных казней и безнаказанных издевательств и убийств число башкир резко сократилось. Народ окончательно обнищал. Упал его боевой дух.

О всевышний, о великий и единственный наш Аллахы Тагаля, скажи, за что башкирам выпала такая горькая доля?! Чем провинился пред тобой башкирский народ, чем прогневил тебя? Жил он безмятежно, как в раю, в своем благословенном крае среди дивной природы родного Урала, где в изобилии водились в девственных лесах самые разные птицы и звери, росли всевозможные растения, дававшие щедрые плоды, а реки были полны рыбы. Почему же он должен теперь страдать под гнетом невесть откуда явившихся чужеземцев?! Какой тяжкий грех совершил мой народ, чтобы навлечь на себя такую кару? Уж не в том ли вина башкир, что жили они сами по себе, вольные, как птицы, и чистые душой, как дети, ни на кого не нападая, никого не грабя и не убивая? Дай же нам силы, о великий Тэнгре, чтобы победить незваных пришельцев, очистить от них родную нашу землю!..

Долго молился юный Салават, воздевая руки к небу и взывая к помощи Аллахы Тагаля. Остановился он лишь в тот момент, когда почувствовал, что ему чуточку полегчало.

III

Хорошо понимая состояние Салавата, Юлай долго лежал на своем ложе в большой юрте, не смыкая глаз. Его мучили сомнения: а не зря ли он посвящал сына с ранних лет в подробности трагической истории их народа? Еще никому не удавалось изменить ее ход. И Салават не сможет. Тогда зачем было морочить парню голову?

В том, что сын, страстно любя природу родного Урала, проникается все большей ненавистью к захватчикам, повинен не только он, Юлай, но и его мать Азнабикэ… Впрочем, если бы только в родителях было дело. Таким уж он уродился — смышленым, расторопным да пытливым. Помнится, сызмальства каждый вечер приставал к матери с просьбами то байт рассказать, то сказку, то легенду или историю про какого-нибудь батыра. Без этого Салават никак не засыпал.

Малайке еще и семи не исполнилось, а он уже

в скачках-бэйге участвовал. Да не просто так — ему непременно первым надо быть. А проиграв, мчался со стыда подальше от всех на простор, душу отвести.

Вот и сегодня Салават будто сам не свой. Сначала — переживания из-за того, что отцу не удалось помешать строительству завода на Симе. А когда уж он своими собственными глазами увидел, на что способны каратели, испытал самое настоящее потрясение.

Даже вернувшись к своим, на летнюю стоянку, не успокоился. И от еды отказался. Видно, никак не шел из головы растерзанный стервятниками труп. Забрал лошадей и ушел к реке. Знает ведь, что только природа и может его отвлечь и исцелить. Она и есть его главная отрада. Да еще песни. Чем бы ни занимался Салават — скакал ли верхом или резвился со сверстниками, уходил ли в горы — он не мог не петь.

Попытавшись представить себе любимого сына солидным мужем, Юлай подумал: «Вряд ли годы его изменят…» За этой мыслью пришла другая, сменяемая третьей… Тут уж и впрямь не до сна. Разом нахлынули тревожащие душу воспоминания, которые вернули его к давно минувшим дням.

Юлай Азналин происходил из Шайтан-Кудейской волости Сибирской дороги. Был он богат, умен и считался по тем временам человеком весьма образованным. Он снискал себе уважение не только у сородичей. Юлай пользовался расположением и доверием даже русских турэ, прослыв среди них одним из самых благонадежных башкир, поскольку старался вести себя осмотрительно, умея заранее обдумывать каждый свой шаг.

Азналина уважали. Как участник военных походов, проявивший в боях немалую доблесть и отвагу, он был отмечен властями наградами. Оренбургский губернатор Путятин [17] утвердил его в 1766 году старшиной Шайтан-Кудейской волости, намереваясь с помощью таких, как он, верноподданных превратить Башкортостан в одну из российских губерний.

Однако расчет на поддержку со стороны казавшихся ему лояльными башкирских старшин не оправдался. Обладая проницательным умом и умением продумывать все до мелочей, Юлай Азналин делал все, что было в его силах, чтобы сохранить за башкирским народом его вотчинные земли, отчаянно боролся за это.

17

Князь Аврам Артемьевич Путятин возглавлял Оренбургскую губернию с 1765 по 1768 годы. Автор «Представлений» о башкирских землях. Не признававший права башкир на их собственную территорию, активно заселял принадлежавшие им земли русскими крестьянами, разрешал их скупать владельцам заводов. Именно он внес предложение преобразовать Башкортостан в русскую губернию.

Будучи истинным патриотом своей страны, в таком же духе он воспитывал и Салавата. Не скрывая своих чувств, душевной боли, Юлай при каждом удобном случае рассказывал мальчику о том, каким образом завоевывался их край. Безнаказанно вырезая и сжигая целые деревни, угоняя в полон женщин и детей, царские каратели раздавали освободившиеся участки пришлым — кильмешякам.

Отроком, в том же возрасте, что и Салават, Юлай еще не задумывался над многими вещами. А ведь уже тогда, несмотря на Жалованные грамоты Ивана Грозного, призванные охранять права башкир, русские заводчики обманным путем и не без помощи продажных старшин, успели отхватить огромную территорию. Впервые он забил тревогу в тот момент, когда узнал, что во владениях иудейских башкир на реке Эсем-Сим симбирский купец Твердышев приступил, в обход закона, к возведению завода.