Салимов удел
Шрифт:
— Я скажу тебе, почему, — сказал Бен. — Потому, что мы исходим из посылки, что все это — на самом деле. Тебе так загорелось сунуть голову в пасть льву?
— Я думала, днем вампиры спят.
— Кем бы ни был Стрейкер, он не вампир, — сказал Бен, — разве что старинные предания полностью ошибаются. Днем его видела масса народу. В лучшем случае мы получим от ворот поворот, как посторонние, вход которым воспрещен, и ничего не узнаем. В худшем — он нас одолеет и продержит
— Барлоу? — спросила Сьюзан.
Бен пожал плечами.
— А почему нет? История про закупки в Нью-Йорке немножко слишком складная, чтобы быть правдивой.
Глаза Сьюзан сохраняли упрямое выражение, но больше она ничего не сказала.
— А что вы станете делать, если Коди осмеет вас и прогонит? — спросил Мэтт. — Считается, что он не бросится сразу же звонить в сумасшедший дом.
— Отправимся на закате на кладбище, — ответил Бен. — Наблюдать за могилой Дэнни Глика. Назовем это контрольным вариантом.
Мэтт приподнялся с подушек, на которые опирался.
— Обещайте мне, что будете осторожны. Бен, обещайте!
— Будем-будем, — успокоила его Сьюзан. — Мы оба будем просто звенеть от крестов.
— Не шутите, — пробормотал Мэтт. — Если бы вы видели то, что видел я… — Он повернул голову и посмотрел в окно, за которым виднелись исполосованные солнцем листья ольхи, а за ними — по-осеннему яркое небо.
— Если она шутит, то я — нет, — сказал Бен. — Мы примем все предосторожности.
— Сходите к отцу Каллахэну, — сказал Мэтт. — Пусть даст вам немного святой воды… и облаток, если это возможно.
— Что он за человек? — спросил Бен.
Мэтт пожал плечами.
— Странноватый. Может быть, пьет. Если так, это образованный и вежливый пьяница. Не исключено, что ярмо просвещенного папизма ему немного натирает.
— Вы уверены, что отец Каллахэн… что он пьет? — спросила Сьюзан, чуть шире раскрывая глаза.
— Не вполне, — ответил Мэтт. — Но мой бывший ученик, Брэд Чэмпион, работает в ярмутском винном магазине. Он говорит, что Каллахэн — их завсегдатай. Приверженец «Джима Бима».
— С ним можно говорить? — спросил Бен.
— Не знаю. Думаю, следует попытаться.
— Так вы его совсем не знаете?
— В общем, нет. Он пишет историю новоанглийской католической церкви и очень много знает о поэтах нашего так называемого «золотого века» — Уиттере, Лонгфелло, Расселле, Холмсе и иже с ними. В конце прошлого года я заманил его выступить перед моим кружком американской литературы. У отца Каллахэна быстрый жесткий ум.. Ученикам он понравился.
— Я с ним встречусь, — сказал Бен, — а там, как чутье подскажет.
В палату
— Беспокоите моего пациента? — дружелюбно спросил он.
— Ты в два раза хуже, — отозвался Мэтт. — Желаю трубку.
— Нельзя, — рассеянно сказал Коди, читая его карточку.
— Проклятый шарлатан, — пробурчал учитель.
Коди положил карточку на место и потянул зеленую занавеску, подвешенную над кроватью к полукруглому стальному карнизу.
— Боюсь, придется мне попросить вас на минутку выйти. Как ваша голова, мистер Мирс?
— Да вроде ничего не вытекло.
— Вы слышали про Флойда Тиббитса?
— Сьюзан мне рассказала. Если у вас после обхода найдется минутка, я бы хотел с вами поговорить.
— Если хотите, могу сделать вас последним пациентом на обходе. Часов в одиннадцать.
— Отлично.
Коди снова дернул занавеску.
— А теперь, если вы со Сьюзан нас извините…
— Вот так, друзья, мы уединяемся, — сказал Мэтт. — Скажете секретное слово — выиграете сто долларов.
Занавеска отделила Сьюзан с Беном от кровати. Оттуда к ним донеслись слова Коди: «Когда я буду в следующий раз давать вам наркоз, то, наверное, удалю вам язык и примерно половину лобной доли.»
Они улыбнулись друг другу, как улыбаются молодые парочки, когда светит солнышко и с работой все в порядке, но улыбки одновременно исчезли. Оба на мгновение задумались: в своем ли они уме?
Когда Джимми Коди вошел, наконец, в палату к Бену, было двадцать минут двенадцатого. Бен начал:
— Я хотел поговорить с вами вот о чем…
— Сперва голова, потом разговоры, — Джимми осторожно раздвинул волосы Бена, на что-то посмотрел и сказал: — Будет больно. — Он снял бинт и пластырь, и Бен подскочил. — Черт знает что за шишка, — разговорчиво сообщил Коди и закрыл рану повязкой поменьше.
Он посветил Бену в глаза, потом постучал по левому колену резиновым молоточком. Бен, неожиданно исполнившись отвращения, подумал: уж не этим ли молоточком Джимми обстукивал Майка Райерсона.
— Вроде бы все удовлетворительно, — сказал Джимми, убирая свое имущество. — Девичья фамилия вашей матери?
— Эшфорд, — ответил Бен. Когда он в первый раз пришел в себя, ему задавали те же вопросы.
— Учительницы из первого класса?
— Миссис Перкинс. Она красила волосы.
— Второе имя отца?
— Мертон.
— Головокружение, тошнота?
— Нет.
— Не ощущаете странных запахов, не слышите странных звуков, не…