Сальмонельщики с планеты Порно
Шрифт:
На следующий день чемодан опять не привезли. О работе не могло быть и речи.
Я снова позвонил Мураи в Сибуя:
— Это Суда с Гранатового острова.
— Ага! Алло! Ну как ваш чемондан? Приехал?
— Нет, конечно. Поэтому я вам и звоню.
— Ага! Да, конечно.
— У меня лекарство кончилось.
— А? Лекарство? Какое лекарство?
— Лекарство от сердца.
— Вот как?
— Теперь случись у меня приступ, а я без
— Сочувствую.
— Вы знаете, где мой чемодан?
— Нет.
— Вы выясняли?
— Ну…
— Выясняли?
— Что?
— Где чемодан?
— А кто выяснял?
Я тяжело вздохнул:
— Ладно. Я сам выясню. Дайте мне телефоны ваших отделений в Итагаки и Ябуки.
Записав номера, я позвонил в оба места. Ни там, ни там чемодана не оказалось.
Я заказал ещё один междугородний звонок, на сей раз в клинику Каваситы.
Трубку взяла сестра:
— Клиника Каваситы слушает.
— Моя фамилия Суда. Я ваш пациент.
— Что? Алло? Очень плохо слышно.
— Могу я поговорить с доктором Каваситой?
— Его нет.
— Как же так! Где же он сейчас?
— Уехал на конференцию.
— О! На конференцию? Куда?
— В Саппоро.
— Саппоро? На Хоккайдо?
— Совершенно верно.
— Знаете… тут такая ситуация. Доктор выдал мне лекарство, но оно потерялось. Не могли бы вы срочно выслать мне ещё?
— Связь прерывается. Я вас не слышу. Алло?
— Алло! Это очень срочно! Серпентина алкалоид. Прошу вас!
— Целлулоид?
— Нет-нет. Серпентина алкалоид. Лекарство так называется.
— Лекарство? Какое лекарство?
— Не могли бы вы срочно послать мне это лекарство?
— Я не могу. Без распоряжения доктора.
— Да, понимаю.
— Что вы говорите?
— Алло! Вы не скажете, где доктор Кавасита остановился в Саппоро?
— Что?
— Какая гостиница?
— Это не гостиница. Это клиника Каваситы. Больница.
— Да-да. Знаю. Доктор… В какой гостинице остановился доктор?
— Ага! Подождите минутку. Э-э… «Саппоро-Куин-отель».
— А номер телефона не подскажете?
Сестра продиктовала мне номер, и я попросил соединить меня с Саппоро. От постоянного кричания в трубку я стал задыхаться, всё тело покрылось потом.
— «Саппоро-Куин-отель» на линии.
Слышимость была отвратительная, пришлось надрывать голос. Наконец меня соединили с портье.
— A-а! Вам того самого доктора Каваситу? — послышался слабый мужской голос, разобравший в конце концов мои слова. — Терапевта? Он в полиции.
— Как? При чём здесь полиция?
— Вы что, газет не видели? Здесь, у нас в гостинице, прошлой ночью зверски убили женщину. Врача.
На острове не было ни телевидения, ни газет, поэтому о происшествии в Саппоро я понятия не имел. Доктор даёт показания в полиции, ему сейчас точно не до моего лекарства, даже если мне удастся до него дозвониться. Я решил больше не тратить на это время и положил трубку.
Новый день известий о чемодане не принёс. Следующий день тоже. На десятый день после того, как мы отправили чемодан, мне позвонила жена старосты и намекнула, что о поведении моей жены говорит вся деревня. Она пустилась в распутство и в открытую крутила с приезжими студентами.
Прошло ещё пять дней. Я забросил работу и целыми днями только и делал, что звонил по телефону. Терпение жены в конце концов лопнуло — ей опротивело выслушивать моё нытьё, жалобы и упрёки, она взяла сына и вернулась в Токио. Студенты уехали вместе с ней. На пароме.
Всякий раз, когда я начинал выяснять с кем-то отношения на повышенных тонах, мне казалось, что настаёт мой последний час. Восемь раз у меня было сильное сердцебиение, четырежды останавливалось дыхание, и трижды сердце пронзала такая острая боль, что я почти лишался чувств. И каждый раз я валился с ног и корчился на полу в страхе перед заглянувшей мне в глаза смертью.
На семнадцатый день раздался звонок из Симидзугавы: они получили мой чемодан! Я просил их позвонить, как только это случится.
— Ну как? Сегодня он будет здесь?
— Сегодня паром уже ушёл. Так что только завтра, — проскрипел голос в трубке.
— Почему же так долго?
— Потому что его отправили машиной.
— А почему не железной дорогой?
— Откуда мне знать? — На том конце бросили трубку.
На следующий день я появился на причале за час до прибытия парома. С Кюсю на запад, через Корейский пролив, прокатился тайфун, море штормило. Дождя не было, но ветер, пока я стоял на причале, всё набирал силу.
Наконец показался паром. Опоздал на полчаса.
— Ура! — При виде судна я начал приплясывать на самом краю пирса, — Вот он! На пароме моё лекарство!
— Вряд ли он к нам причалит, — произнёс у меня за спиной староста.
Он и ещё несколько деревенских пришли на причал, встревоженные ненастьем.
— П-почему это? — удивился я.
— Ветер, — отозвался один из местных.
— Точно. Вон какие волны. Попробуй-ка пришвартуйся. Как шибанёт о пирс! Так и перевернуться можно.