Сальмонельщики с планеты Порно

Цуцуи Ясутака

Я говорил, а доктор грустно поглядывал на меня. В конце концов он не выдержал и сделал протестующий жест, показывая, что не может больше слушать.

— Почему же вы не пришли ко мне раньше? — простонал он. — Нет, явились, когда дело зашло уже слишком далеко. Вы не оставляете мне выбора: вас надо срочно госпитализировать. Всё ясно. У вас мания преследования, комплекс жертвы — иными словами, совокупная параноидальная мания. Классический случай шизофрении. К счастью, пока без распада личности. Сейчас я дам вам направление в университетскую клинику. Мы всё оформим.

— Подождите! —

торопливо воскликнул я, — В спешке я не объяснил всё как надо! Кажется, вы мне не поверили. Я не умею рассказывать, не могу логически выразить свою мысль. Но всё, что я вам только что рассказал, — никакой не комплекс. Это факт! Конечно, я самый обыкновенный клерк, не какая-нибудь знаменитость, чтобы журналисты обо мне сплетничали. Но как ни посмотри, сумасшедшие — как раз те люди, которые меня преследуют — да, самого обыкновенного человека, — все обо мне сообщают. Вот кто сумасшедший-то! Я к вам пришёл за советом, спросить, как с этим справиться. Вы пишете о патологических тенденциях в обществе, о том, как всё извращает пресса. По телевизору об этом говорили, я знаю. Вот я и пришёл в надежде, что вы подскажете, как приспособиться к жизни в ненормальной среде, не лишившись рассудка!

Покачав головой, доктор поднял трубку телефона.

— Всё, что вы говорите, лишь доказывает, насколько серьёзен ваш случай!

Его рука, накручивавшая диск телефона, повисла в воздухе, а взгляд застыл на фото, занявшем телеэкран. Это была моя фотография. Доктор выпучил глаза.

— К нам только что поступили последние новости о Морисите, — говорил диктор. — Посетив офис клиента на Второй улице Гиндзы, Цутому Морисита, сотрудник компании «Касумияма дэнки сангё», снова сел в такси, намереваясь вернуться на работу в Синдзюку. Однако неожиданно передумал и, бросив такси, зашёл в психиатрическую клинику Такэхара в Ёцуя.

На экране появилась фотография клиники с главного входа.

— Что привело Мориситу в клинику, пока не известно.

Доктор не сводил с меня остекленевшего взгляда, в котором читалось восхищение. Он взирал на меня с полуоткрытым ртом, в возбуждении облизывая губы красным языком.

— Значит, вы всё-таки знаменитость?

— Да нет же, — Я указал на телевизор, — Он только что сказал, вы же слышали. Я служу в компании. Обычный человек. Но несмотря на это, каждый мой шаг находится под наблюдением и транслируется на всю страну. Это что, нормально?!

— Значит, так. Вы спрашивали, как приспособиться к ненормальной среде, не лишившись рассудка, — Доктор медленно поднялся и направился к стеклянному шкафу, заполненному пузырьками с лекарствами, — В вашем вопросе содержится внутреннее противоречие. Среду создают обитающие в ней люди. Следовательно, вы — один из тех, кто и создаёт эту ненормальную среду. Иначе выражаясь, если среда ненормальная — значит, вы тоже ненормальный. — Открыв коричневый пузырёк с ярлыком «Успокоительное», он высыпал в ладонь изрядную порцию белых пилюль и, не прекращая говорить, стал жадно набивать ими рот, — Поэтому если вы настаиваете на своей вменяемости, это, напротив, доказывает, что ваша среда на самом деле нормальна и только вы один ненормальны. Если вы считаете ненормальной среду, это, вне всякого

сомнения, означает, что вы сходите с ума!

Он схватил со стола пузырёк с чернилами и залпом всосал в себя сине-голубую жидкость до последней капли. Потом рухнул на стоявший рядом диван и уснул.

— Как-то раз безумным утром двое выпили до дна бутылку синих чернил, — пропела себе под нос возникшая на пороге кабинета медсестра.

Она была совершенно голая и держала в руке огромную бутыль с чернилами. Сделав из неё глоток, она завалилась на диван прямо на доктора.

Так и не получив удовлетворительного ответа, я покинул клинику. Солнце катилось к закату, но жара не отступала.

Не успел я вернуться на работу, как позвонили от машинисток. Это была Акико Микава.

— Спасибо тебе за вчерашнее приглашение, — сказала она. — Мне правда очень жаль, что я не смогла.

— Ничего, проехали, — стесняясь, ответил я.

Акико помолчала, видно выжидая, не приглашу ли я её ещё раз. Общественное мнение начало склоняться на мою сторону. Она это заметила и, наверное, боялась, как бы журналисты потом на неё не набросились. Позвонила сегодня, уже готовая принять моё приглашение.

Несколько секунд я молчал. Она тоже.

Я вздохнул и бросился в омут головой:

— А сегодня как?

— Без проблем.

— Хорошо. Тогда после работы в «Сан-Хосе».

Новость о том, что мы договорились, должно быть, распространилась мгновенно. Потому что, когда я вошёл в «Сан-Хосе», там было не протолкнуться. Обычно там такого не бывает. Одни парочки — так что не разберёшь, где писаки, а где зеваки. Но кем бы они ни были, притащились все с одной целью — понаблюдать за тем, как будет проходить моё свидание с Акико. Эта публика, конечно, делала вид, что до нас им нет никакого дела, но взгляды, которые они то и дело бросали в нашу сторону, выдавали их с головой.

Мы заказали чай и сласти и просидели в кафе час в гробовом молчании. Ведь заговори мы о чём-нибудь, что хоть чуть-чуть выходит за рамки обычного, это тут же попало бы в газеты. Появились бы статьи на три колонки с крупными заголовками.

Мы расстались на вокзале Синдзюку, и я вернулся домой. После некоторых колебаний решил всё-таки включить телевизор.

Несколько человек что-то обсуждали — в программе передач на вечер эта дискуссия не значилась.

— И вот, как мне кажется, мы подошли к очень трудному вопросу, — вещал ведущий, — Если события будут развиваться такими темпами, когда, по-вашему, Морисита и Микава устроят свидание в гостинице? Или вы думаете, что до этого не дойдёт? Профессор Окава?

— Знаете, Акико — немного застенчивая девушка. Вы понимаете, что я имею в виду? — заговорил профессор Окава, который оказался экспертом по скачкам. — Всё зависит от того, насколько Морисита будет настойчив и решителен в седле.

— Звёздами всё предрешено, — заключила женщина-астролог, демонстрируя игральные карты, — Это произойдёт ближе к концу месяца.

«С какой стати мы потащимся в какую-то гостиницу», — недоумевал я. Они там напихают микрофонов, запишут нас, во всех позах сфотографируют, а потом раструбят на всю страну, опозорив перед всеми.