Сальватор. Том 1
Шрифт:
– Нет, мальчик мой, а почему ты об этом спрашиваешь?
– Я надеюсь, что, когда мы вернемся, она станет не только моей женой, но и крестной матерью вашего сына.
– Хвастун! – хмыкнул капитан.
В мгновение ока указанные капитаном паруса были подтянуты, а Пьер Берто, стоя на своем посту, любовно поглаживал свои тридцатишестифунтовые пушки, словно паша – своих султанов.
XXV.
Сражение
Так как с этой минуты французский бриг замедлил ход,
Капитан стоял на возвышении и проверял расстояние по компасу.
Однако как ни торопился он начать, по выражению Пьера Берто, свою игру в кегли, огонь все же открыл не он.
Несомненно, капитан неприятельского брига видел отделявшее его от «Прекрасной Терезы» расстояние иначе: он приказал убрать некоторые паруса, так что «Калипсо» повернулась боком.
В то же мгновение над ее портами показались белые дымки, и прежде чем раздались звуки выстрелов, ядра зашлепали по воде в нескольких кабельтовых от «Прекрасной Терезы».
– Похоже, у наших английских друзей лишние ядра и порох и они просто не знают, куда их девать, – заметил капитан Эрбель. – Мы будем более экономными, чем они, правда, Пьер?
– Вы же знаете, капитан, – отозвался наводчик, – как вы скажете, так и будет. Прикажите только начать, а уж мы им покажем!
– Подпустите его еще на несколько саженей, нам торопиться некуда.
– Да, – мечтательно произнес Парижанин. – Нынче ночь будет лунная… Скажите, капитан, должно быть, красивое зрелище – сражение при луне! Вы бы угостили нас им, а?
– Прекрасная мысль! – обрадовался капитан. – Скажи, Парижанин, тебе этого в самом деле хочется?
– Слово чести, я был бы вам весьма признателен.
– Ну что же, никогда не следует забывать о своих друзьях.
Он вынул часы.
– Пять часов вечера, дети мои, – сказал он. – Мы поиграем с «Калипсо» до одиннадцати, а в пять минут двенадцатого возьмем его на абордаж. Думаю, за полчаса мы управимся и в половине двенадцатого каждый из вас уже будет лежать в подвесной койке: «Прекрасная Тереза» – девушка воспитанная и ложится не поздно даже в те дни, когда у нее бал.
– Тем более, – заметил Парижанин, – что к половине двенадцатого у всех танцоров ноги будут отваливаться.
– Капитан, – обратился к Эрбелю Пьер Берто, – у меня руки чешутся.
– Ну что ж, пальни по ним пару раз, – отозвался тот, – но предупреждаю: эти два ядра запишешь на свой счет, а не на мой.
– Будь что будет, – махнул рукой Пьер Берто.
– Погоди немного, Пьер, пусть Парижанин нам расскажет, что они там делают.
– Сейчас доложу, – пообещал Парижанин, вскарабкавшись на самый маленький марс: на сей раз суда находились друг от друга так близко, что ему не нужно было подниматься на рею брамселя.
– Видишь ли ты кого-нибудь, сестрица Анна?
– Вижу лишь,
– А что между морем и флагом? – уточнил капитан.
– Каждый стоит на своем боевом посту: пушкари – у батареи, матросы – на шкафутах и юте, а капитан подносит рупор к губам.
– Как жаль, Парижанин, что слух у тебя не такой же тонкий, как зрение! – посетовал Пьер Эрбель. – Не то ты бы пересказал нам слова капитана.
– Да вы прислушайтесь, – предложил Парижанин, – и сами все узнаете.
Не успел Парижанин договорить, как из носовой части вражеского судна полыхнули две вспышки, раздался оглушительный грохот и два ядра упали в фарватерную струю «Прекрасной Терезы».
– Ага! – бросил капитан Эрбель. – Похоже на кадриль для четверых. А ну, Пьер, давай! Пускай кавалер подаст даме ручку.
Стреляй сразу из двух!
Как только капитан выговорил эти слова, Пьер Берто на мгновение склонился над орудием, потом снова поднялся и тоже поднес запал.
Раздался выстрел.
Капитан пристально всматривался в даль, словно пытаясь разглядеть летящее ядро.
Ядро ударило в носовую часть.
Почти тотчас послышался второй выстрел, и второе ядро полетело вслед за первым, будто пытаясь его догнать.
– Так-то лучше! – обрадовался Пьер Берто, видя, как у англичан оторвался огромный кусок надводного борта. – Что вы на это скажете, капитан?
– Ты понапрасну теряешь время, дружище Пьер – Почему?
– Да попади ты ему в корпус хоть двадцать раз, ты задашь работу плотнику, и только. Врежь ему как следует, черт возьми!
Целься в рангоут, переломай ему ноги, перебей крылья: дерево и холст ему сейчас дороже, чем плоть.
Во время их разговора «Калипсо» по-прежнему приближался к «Прекрасной Терезе»; она полыхнула из двух своих носовых пушек: одно из ядер упало на расстоянии пистолетного выстрела от кормы брига, другое же рикошетом ударило «Терезе» в борт, но не сильно и плюхнулось в воду.
– Знаете, капитан, – заговорил Пьер Берто, растянувшись на одной из двух пушек, – по-моему, мы на приличном расстоянии от англичан – хорошо бы не подпускать их ближе, уж вы мне поверьте.
– А что для этого необходимо?
– Поднять на «Прекрасной Терезе» все паруса. Ах, если бы я мог стоять у руля и в то же время стрелять из пушек, я бы, капитан, так повел судно, что, будь между двумя кораблями натянута паутинка, она осталась бы цела.
– Разверните грот и бизань и переложите бом-кливер! – крикнул капитан Эрбель, в то время как Пьер Берто взялся за запал и выстрелил.
На сей раз ядро угодило в рею.
– Вот это настоящий удар! – похвалил капитан Эрбель. – Ну, Пьер, получишь десять луидоров на то, чтобы прогулять их в первой же гавани, если попадешь в фок-мачту или в грот-мачту между верхним и нижним марселем.