Сальватор. Том 2
Шрифт:
– В полдень, если вы успеете выспаться.
– В полдень, минута в минуту! – с поклоном отозвался каторжник и направился к выходу, удивляясь и восхищаясь беседой, так неудачно начавшейся, зато имевшей прекрасный конец.
На следующий день точно в указанное время Жибасье вошел в кабинет к г-ну Жакалю.
На этот раз он был одет просто, а выглядел бледным.
Внимательно в него вглядевшись, наблюдательный человек заметил бы глубокие морщины, залегшие у него на лбу, и черные круги под глазами – следы бессонной
Господин Жакаль не преминул все это заметить и не ошибся относительно причин, вызвавших бессонницу каторжника.
Ведь после праздничного ужина бывают танцы, а после танцев – пунш, после пунша наступает оргия, а она неведомо до чего может довести.
Жибасье аккуратно исполнил этот утомительный переход из зала ресторана в спальню с оргией.
Но ни вино, ни пунш, ни оргия были не в силах свалить такого сильного человека, как Жибасье. И г-н Жакаль, вероятно, увидел бы на следующий день его привычно безмятежную физиономию, если бы не маленькая неприятность, ожидавшая Жибасье при пробуждении: она-то и заставила каторжника растеряться и побледнеть. И читатель скоро с нами согласится, что было от чего и растеряться, и побледнеть.
Произошло следующее.
В восемь часов утра Жибасье разбудил громкий стук в дверь.
Он крикнул, не вставая с кровати:
– Кто там?
Женский голос ответил:
– Я!
Узнав голос, Жибасье отпер дверь и сейчас же снова нырнул в постель.
Судите сами о его изумлении, когда он увидел у себя бледную, встрепанную, разгневанную женщину лет тридцати; это была не кто иная, как новобрачная, жена ангела Габриэля, старая подружка Жибасье, как он сказал г-ну Жакалю.
– Что случилось, Элиза? – спросил он, как только она вошла.
– У меня украли Габриэля! – сказала женщина.
– Как – украли? – не понял каторжник. – Кто?
– Понятия не имею.
– Когда это случилось?
– Тоже не знаю.
– Ну-ка, дорогая, – проговорил Жибасье, протирая глаза, дабы убедиться, что он не спит. – Уж не приснилось ли мне, что вы здесь и что ангела Габриэля украли? Что это значит? Как все произошло?
– А вот как, – отвечала Элиза. – Мы вышли из «Синих часов» и направились к дому, так?
– Хотелось бы верить, что именно так все и было.
– Молодой человек, приятель Габриэля, и еще один, незнакомец, очень, кстати, прилично одетый, провожали нас до самого дома. В ту минуту, как я приготовилась постучать, друг Габриэля сказал ему:
«Мне нужно уехать завтра рано утром, я не успею с вами увидеться, а мне необходимо сообщить вам нечто весьма важное».
«Хорошо, – сказал Габриэль. – Если дело срочное, говорите сейчас».
«Это тайна», – шепнул приятель.
«Пустое! – заметил Габриэль. – Элиза поднимется к себе, и вы мне обо всем расскажете».
Я поднялась в спальню… Я так устала, что уснула
– Брачная ночь!.. – нахмурился Жибасье.
– Я тоже так подумала, – призналась Элиза. – Если бы не брачная ночь, это еще можно было бы как-то объяснить.
– Все понятно, – заметил каторжник, большой мастер объяснять самые невероятные вещи.
– Я побежала в «Синие часы» и в кабаре, где он обычно бывает, хотела что-нибудь разузнать, но ничего ни от кого не добилась и пришла к тебе.
– Обращение на «ты», пожалуй, несколько вольно, – заметил Жибасье, особенно на другой день после брачной ночи.
– Да говорю тебе: брачной ночи не было!
– Это, конечно, верно, – подтвердил каторжник, который с этой минуты начал рассматривать свою старую подружку как новую. – И ты не запомнила ничего подозрительного? – продолжал он после осмотра.
– Что я должна была запомнить?
– Все, черт побери!
– Этого слишком много, – наивно возразила Элиза.
– Скажи мне прежде, как зовут того, кто вас провожал?
– Я не знаю его имени.
– Опиши его.
– Невысокий, смуглый, с усиками.
– Это не описание: половина мужчин невысокие, смуглые и носят усы.
– Я хочу сказать: он похож на южанина.
– Какого южанина: с юга Марселя или с юга Тулона? Юг бывает разный.
– Этого не скажу, он был во фраке.
– Где Габриэль с ним познакомился?
– Кажется, в Германии. Они выехали вместе из Майнца, где обедали в одной харчевне, а потом из Франкфурта, где поделили расходы пополам.
– Какое у них могло быть общее дело?
– Не знаю.
– Не много же тебе известно, дорогая. Из того, что ты мне сообщила, ничто не может нас направить по верному следу.
– Что же делать?
– Дай подумать.
– Ты не считаешь, что он способен провести ночь гденибудь на стороне?
– Напротив, дорогая, это мое внутреннее убеждение. Учитывая то обстоятельство, что он не провел ночь у тебя, он непременно должен был переночевать где-нибудь еще.
– О, когда я слышу «где-нибудь еще», мне мерещатся его бывшие любовницы.
– На этот счет позволь тебя разубедить. Прежде всего, это было бы подло, затем – глупо. А Габриэль не подлец и не дурак.
– Это верно, – вздохнула Элиза. – Что же делать?
– Я же сказал, что подумаю.
Каторжник скрестил руки, нахмурился и, вместо того чтобы посмотреть на свою бывшую подружку, как делал до сих пор, закрыл глаза и, так сказать, заглянул в собственную душу.
Тем временем Элиза вертела пальцами и оглядывала спальню Жибасье.
Ей показалось, что размышления Жибасье продолжаются слишком долго и в конце концов он заснул.