Сальватор
Шрифт:
Это было уже слишком! Услышав эти слова, господин де Ламот-Удан даже подскочил.
– Что с вами, господин маршал? – со страхом в голосе воскликнул граф Рапт.
– Что со мной, подонок? – вполголоса произнес маршал, надвигаясь на графа.
Тот сделал два или три шага назад.
– Что со мной, подлец, предатель, негодяй? – продолжал маршал, глядя на графа, точно готов был его сожрать.
– Господин маршал!.. – вскричал граф Рапт, начиная обо всем догадываться.
– Предатель! – повторил господин де
– Боюсь, господин маршал, – сказал граф Рапт, направляясь к двери, – что глубокое горе затмило ваш разум. Поэтому прошу вас позволить мне удалиться.
– Вы отсюда не выйдете! – сказал маршал, рванувшись к двери и преградив графу путь к отступлению.
– Господин маршал, – заметил граф, пальцем указывая на смертное одро, – в таком месте подобная сцена, каковыми бы ни были ее причины, вряд ли уместна. Посему я прошу вас дать мне уйти.
– Нет! – сказал маршал. – Здесь я узнал о нанесенном мне бесчестье, и именно здесь я должен получить удовлетворение.
– Если я вас правильно понял, господин маршал, – холодно произнес граф, – вы, не знаю по какой причине, требуете от меня объяснений. Я всегда к вашим услугам, но, повторяю, в другое время и в другом месте.
– Немедленно и здесь! – ответил маршал таким повелительным тоном, что всякое возражение было просто неуместным.
– Как пожелаете, – лаконично сказал граф.
– Вам знаком этот почерк? – спросил маршал, протягивая графу пачку писем.
Граф взял в руки письма, посмотрел на конверты и побледнел.
– Узнаете ли вы этот почерк? – повторил господин де Ламот-Удан.
Граф смертельно побледнел и поник головой.
– Итак, – продолжал маршал, – вы признаете, что эти письма написаны вами?
– Да! – глухо ответил граф.
– Значит, принцесса Регина – ваша дочь?
Граф закрыл лицо ладонями. Казалось, он пытался избежать удара молнии, которая с момента появления его в комнате покойной грохотала над его головой.
– Таким образом, – продолжал маршал де Ламот-Удан, которому эти слова давались с огромным трудом, – ваша дочь… является… вашей… женой?
– Перед Богом она осталась моей дочерью, господин маршал! – живо воскликнул граф.
– Подлец! Мерзавец!.. – прошептал маршал. – Человек, которого я вытащил из грязи, которого осыпал благодеяниями, которому честно жал руку на протяжении двадцати лет, под личиной честного человека втерся в мою семью и, как вор, грабил меня все эти двадцать лет! Каков негодяй! И ни разу за это время в вашем сердце не зародилось ни малейшего опасения, ни единого угрызения совести! Значит, ваша душа – это вонючее болото, куда ни разу не проникал чистый воздух! Изменник! Расхититель моего добра! Могильщик своего счастья!.. Неужели вам в голову ни разу не пришла мысль о том, что я смогу обо всем узнать, что предъявлю вам страшный счет за все эти двадцать лет лжи и обмана?!
– Господин
– Молчите, мерзавец! – сурово произнес господин де Ламот-Удан, – и выслушайте меня до конца. Ведь это я научил вас держать шпагу.
Граф не ответил.
– Так я или не я? – снова спросил старик.
– Вы, господин маршал, – ответил граф.
– Значит, – продолжал граф сухо, – вы знаете, как я ею владею.
– Господин маршал… – прервал его граф.
– Молчите, говорю я вам! Итак, я уверен в том, что смогу вас убить.
– Вы можете сделать это немедленно, господин маршал! – вскричал граф Рапт. – Ибо, клянусь честью, я не стану защищаться.
– Вы отказываетесь сразиться со стариком, – с глухой усмешкой произнес маршал. – Из уважения к моим сединам, не так ли?
– Да, – решительно ответил граф.
– Да знаете ли вы, несчастный, – сказал старик, приблизившись к графу, скрестив руки на груди и глядя на него с высоты своего огромного роста, – что гнев дает сверхчеловеческую силу и что вот этой рукой, – продолжил он, вытянув правую руку и опустив ее на плечо графа, – если я приложу к ней силы, я смогу согнуть вас до земли?
Или оттого, что рука старика действительно была очень тяжелой, или оттого, что, как он и сказал, гнев придал ему сверхчеловеческую силу, ноги графа подогнулись и он рухнул на колени на ковер у изголовья кровати умершей.
– Вот так, на колени! – сурово произнес маршал. – Именно так должны стоять злодеи и предатели! Будь же ты проклят! Ты внес в мой дом ложь и позор! Будь же ты проклят за то, что опозорил меня, научил меня ненавидеть и своим постыдным поведением заставил меня усомниться во всем человечестве! Будь ты проклят!
О сила отчаяния! Этот отважный, благородный человек, решив приблизиться к графу для того, чтобы дать ему пощечину, вдруг побледнел и рухнул на ковер. Словно тот негодяй, которому он угрожал расправой и которого собрался наказать, победил его.
Радость взыграла на губах графа и осветила его лицо. Он посмотрел на лежащего на полу старика точно так же, как лесоруб смотрит на поваленный им дуб.
Он склонился над маршалом и хладнокровно осмотрел его. Как врач осматривает труп.
– Господин маршал, – произнес он вполголоса.
Но старик его не слышал.
– Господин маршал, – повторил он все так же тихо и легонько потряс старика.
Господин де Ламот-Удан продолжал оставаться неподвижным и не издавал ни звука.
Граф Рапт приложил ладонь к груди маршала. Лицо его покраснело: он уловил биение сердца.
– Он жив! – прошептал он, растерянно глядя на старика.
Потом резко поднялся на ноги и стал шарить глазами по комнате, что-то ища. Возможно, какое-нибудь орудие смерти.
Но в этой комнате не было ни пистолета, ни кинжала, ни другого оружия.