Сальватор

Дюма Александр

Баболен посмотрел на лежавшую у него в кулаке монету, но, не веря собственным глазам, прибавил:

— Послушаем, как она звенит.

И он уронил на пол монету, отозвавшуюся серебряным звоном.

— Вы сказали, что хотите видеть Рождественскую Розу?

— Да.

— Вы не причините ей зла?

— Наоборот!

— Тогда полезли!

Баболен отворил дверь и устремился на антресоли.

— Полезли! — согласился господин, шагавший через ступеньки с такой быстротой, словно лестница вела в райские кущи.

Скоро

они уже стояли перед дверью Рождественской Розы. Незнакомец зачерпнул из фарфоровой табакерки огромную понюшку табаку и опустил очки на нос.

XIII

ЗАЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ПРИХОДИЛ ГОСПОДИН ИЗ МОНРУЖА К БРОКАНТЕ

В то время как господин из Монружа, словно куница, проскользнул вслед за Баболеном в приотворенную дверь, согнув свое длинное тело, чтобы не удариться головой о притолоку, Рождественская Роза сидела за лакированным столиком, подаренный Региной, и раскрашивала гравюру с изображением цветов, подаренную Петрусом.

— Слушай-ка, Рождественская Роза, — обратился к ней Баболен. — Это господин из Монружа; он хочет с тобой поговорить.

— Со мной? — поднимая голову, переспросила Рождественская Роза.

— С тобой лично.

— Да, именно с вами, милая девочка, — вмешался незнакомец, подняв на лоб синие очки, чтобы получше рассмотреть девочку: похоже, очки только мешали ему.

Рождественская Роза встала. За три последних месяца она сильно выросла. Теперь это была не болезненная и чахлая девочка, которую мы видели на улице Трипре, а бледная худая девушка, еще слабенькая — что верно, то верно, — но худоба и бледность объяснялись тем, что она сильно вытянулась. Перенесенная в более благоприятные условия, девочка развилась; теперь она стала похожа на молодой кустик, тонкий и гибкий, еще готовый согнуться под любым ветром, но уже в цвету.

Она поздоровалась с господином из Монружа (в ее больших глазах читалось удивление) и спросила:

— Что вы хотели мне сказать, сударь?

— Дитя мое! — начал незнакомец как можно ласковее. — Меня послало лицо, которое очень вас любит.

— Фея Карита? — вскрикнула девочка.

— Нет, я не знаком с феей Каритой, — улыбаясь возразил незнакомец.

— Господин Петрус?

— И не господин Петрус.

— Тогда, должно быть, господин Сальватор, — продолжала Рождественская Роза.

— Совершенно точно! — подтвердил господин из Монружа. — Меня прислал господин Сальватор.

— Ах, мой добрый друг Сальватор! Что-то он меня совсем забыл: я не видела его уже недели две! — воскликнула девочка.

— Вот поэтому я и пришел. «Сударь мой! — сказал он мне. — Навестите Рождественскую Розу; передайте, что я здоров, и попросите ее ответить на вопросы, которые вы зададите от моего имени».

— Значит, господин Сальватор чувствует себя хорошо? — переспросила Рождественская Роза, словно не слыша

последних его слов.

— Очень хорошо!

— Когда я его увижу?

— Завтра, или, может быть, послезавтра… Сейчас он очень занят, вот почему я пришел вместо него.

— Садитесь, сударь, — предложила Рождественская Роза, подвигая стул господину из Монружа.

Видя, что Рождественская Роза разговаривает с другом Сальватора, Баболен решил, что никакая опасность ей не угрожает; он сгорал от любопытства, мечтая узнать, что стало с Карамелькой, Бабиласом, другими собаками, вороной и Брокантой; пока господин из Монружа усаживался, нацеплял на нос очки и нюхал табак, мальчишка незаметно улизнул.

Незнакомец убедился, что дверь за Баболеном закрылась, и продолжал:

— Как я вам сказал, дитя мое, господин Сальватор поручил мне задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, сударь.

— Вы обещаете отвечать искренне?

— Раз вы пришли от господина Сальватора… — промолвила Рождественская Роза.

— Вы помните свое детство?

Рождественская Роза пристально посмотрела на незнакомца.

— Что вы имеете в виду, сударь?

— Помните ли вы, к примеру, своих родственников?

— Каких? — уточнила Рождественская Роза.

— Отца и мать.

— Отца немного помню, маму не помню вовсе.

— А дядю?

Рождественская Роза изменилась в лице.

— Какого дядю? — пролепетала она.

— Вашего дядю Жерара.

— Дядю Жерара?

— Да. Вы смогли бы его узнать при встрече?

Легкая дрожь пробежала по телу Рождественской Розы.

— Да, — сказала она, — разумеется… А вы о нем что-нибудь знаете?

— Знаю! — отвечал незнакомец.

— Так он жив?

— Жив.

— И?..

Девочка медлила. Было заметно, чего ей стоит подавить страх.

— А госпожу Жерар? — спросил господин из Монружа, снова подняв на лоб очки и вперив в нее пронзительный взгляд маленьких глазок, обладавших, казалось, гипнотической силой василиска.

Но при имени г-жи Жерар девочка вскрикнула, опрокинулась назад и, скользнув со стула, упала на пол: с ней случился нервный припадок.

— Черт! Черт! Черт! — выругался господин из Монружа, возвратив очки на нос. — Кто бы мог подумать, что у этой цыганочки нервы словно у принцессы?

Он попытался усадить ее на стул, но девочка выгибалась, будто на нее напал столбняк.

— Хм! — обронил незнакомец и стал озираться. — Дело принимает нежелательный оборот!

Его взгляд упал на кровать. Он поднял Рождественскую Розу на руки и отнес на постель.

— Маленькая мерзавка! — приходя в еще большее замешательство, бросил он. — Виданное ли дело? Остановиться на самом интересном месте!

Он вынул из кармана флакон и поднес ей к лицу. Однако, похоже, ему пришла в голову другая мысль. Он поспешил отнять руку с флаконом.