Сальватор
Шрифт:
На мгновение воцарилась тишина, и вдруг Брезиль так жалобно взвыл, что присутствовавшие вздрогнули, а садовод, успевший несколькими словами показать, что он вовсе не такой вольнодумец, как врач, не удержался и вскочил, пробормотав:
— Дьявол, а не пес!
— Да сядьте вы! — потянул его за полу фрака, заставляя занять прежнее место, землемер.
Садовод заворчал в ответ, но все-таки сел.
— Историю! — стали просить гости. — Рассказывайте свою историю!
— Господа! — начал Сальватор. — Я назову свою драму, так
— Подумайте! — заметил судейский. — Почти господин Жерар, честнейший человек.
— Да, разница в самом деле всего в двух-трех буквах. Но я добавлю подзаголовок, и все вместе будет звучать: «Жиро, честнейший человек, или Внешность обманчива».
— Прекрасное название! — подал голос нотариус. — На вашем месте я бы отнес эту драму господину Гильберу де Пиксерекуру.
— Не могу, сударь. Я предназначаю ее господину королевскому прокурору.
— Господа, господа! — вмешался врач. — Позвольте вам заметить, что вы мешаете рассказчику.
— Не волнуйтесь, я начинаю, — успокоил его Сальватор.
— Тише! — шикнул землемер. — Тише!
Стало слышно, как Брезиль с остервенением скребет землю и шумно дышит.
Сальватор начал.
Наши читатели уже знают драму, которую он рассказал, употребляя вымышленные имена.
Благодаря своей необычайной проницательности, отлично развитому инстинкту Брезиля, Сальватор сумел в результате своих поисков восстановить весь ход событий, как умелый архитектор по нескольким обломкам восстанавливает античный памятник или как Кювье по нескольким костям восстанавливал облик допотопного чудовища.
Словом, мы не станем повторять рассказ Сальватора, так как читатель не узнает из него ничего нового.
Когда Сальватор рассказал о преступлении Жиро и объяснил, какой хитростью убийца и грабитель не только добился всеобщего уважения, но и завоевал преданную любовь сограждан, среди слушателей прошел ропот возмущения, а Брезиль глухо зарычал, словно тоже осуждал негодяя.
Подробно описав лицемерие преступника, рассказчик поведал о том, как жестокий трус позволил осудить невиновного, хотя ему самому следовало изменить имя и скрыться, оплакивая свое первое преступление; вместо этого негодяй совершил еще, может быть, более тяжкий грех. Волнение слушателей достигло предела, гнев сменился ожесточением, каждый призывал проклятия на голову убийцы.
— Но вы же сказали, — вскричал нотариус, — что завтра казнят невиновного!
— Да, именно завтра! — подтвердил Сальватор.
— Как же до завтрашнего дня найти доказательство, — вставил врач, — которое откроет глаза правосудию?
— Велика доброта Всевышнего! — сказал Сальватор; он опустил голову и заглянул под стол, наблюдая за яростной работой Брезиля.
Почувствовав на себе взгляд хозяина, пес на минуту оторвался от своего занятия и ткнулся влажным носом ему в ладонь, а потом сейчас же снова стал рыть землю.
— Доброта
— Бесспорно, — согласился Сальватор. — Надеюсь, что такое доказательство, однажды уже выскользнувшее у меня из рук, мы непременно сейчас обнаружим.
— У вас было доказательство? — в один голос вскричали гости.
— Да, — ответил Сальватор.
— И вы его упустили?
— К несчастью, да.
— Что это было за доказательство?
— С помощью Брезиля я обнаружил скелет мальчика.
— О! — только и выдохнули в ответ испуганные гости.
— Почему вы не потребовали вмешательства правосудия при участии врача? — поинтересовался доктор.
— Именно это я и сделал, только без врача. Но незадолго до этого скелет исчез, а правосудие рассмеялось мне в лицо.
— Должно быть, убийца почуял неладное и перенес останки в другое место, — предположил нотариус.
— Вы, стало быть, ищете тело? — спросил судебный исполнитель.
— Ну да! — отозвался Сальватор. — Ведь вы понимаете, что если труп окажется в таком месте, куда его не мог спрятать господин Сарранти…
— Господин Сарранти! — в один голос вскричали присутствовавшие. — Так этот невиновный — господин Сарранти?!
— Неужели я случайно произнес его имя?
— Вы сказали «господин Сарранти».
— Ну, раз уж у меня вырвалось его имя, я не стану этого отрицать.
— А какой интерес вам доказывать невиновность этого человека?
— Это отец одного из моих друзей. Но даже если бы это был совершенно посторонний человек, думается, каждый обязан спасти себе подобного от эшафота, если только он уверен, что обвиняемый невиновен.
— Уж не надеетесь ли вы найти доказательство здесь? — усомнился нотариус.
— Может быть, и так.
— У господина Жерара?
— Почему бы и нет?
Пес, будто отвечая хозяину, долго и протяжно завыл.
— Слышите? — спросил Сальватор. — Брезиль говорит, что не теряет надежды.
— Что значит «не теряет надежды»?
— Конечно; я же вам сказал, что у него мономания — найти тело своего юного хозяина.
— Верно, — подтвердили присутствовавшие.
— Так вот, — продолжал Сальватор, — пока я пересказываю первые четыре акта драмы, Брезиль работает над пятым.
— Что вы хотите этим сказать? — спросили одновременно судебный исполнитель и нотариус, в то время как другие промолчали, но вопрос был написан у них в глазах.
— Загляните под стол, — пригласил Сальватор и приподнял скатерть.
Все нагнулись.
— Какого черта он там делает? — не стесняясь, спросил врач; он склонялся к мысли, что даже если пес не бешеный, он все равно представляет интерес для изучения.
— Как видите, он роет яму, — отвечал Сальватор.
— Да какую большую! — прибавил нотариус.