Сальватор
Шрифт:
— Посмотри-ка мне в лицо! — приказала она. — Что с тобой случилось?
— Со мной лично — ничего! — ответил Камилл.
— Значит — со мной?
Креол засомневался было, потом кивнул.
— Да!
— Если так, можешь говорить смело, Камилл: я не боюсь никаких несчастий, потому что со мной твоя любовь!
— Но мы не одни на свете, Сюзанна.
— Кроме нас, Камилл, — страстно проговорила она, — меня, как я тебе уже говорила, ничто не может интересовать.
— Даже смерть
— Разве существуют друзья? — спросила Сюзанна.
— Я полагал, что Лоредан для тебя не только брат, Сюзанна, но и друг.
— Лоредан! — воскликнула Сюзанна. — Так ты хотел поговорить о нем?
Камилл кивнул, словно не находя сил для ответа.
— A-а, речь идет о дуэли Лоредана, я все знаю.
— Как?! Неужели все? — растерялся молодой человек.
— Да, я знаю, что он оскорбил господина де Маранда в Палате пэров и должен с ним драться сегодня или завтра. Но мне жаль господина де Маранда, — прибавила она с улыбкой.
— Сюзанна! — негромко сказал креол. — Тебе известно только это?
— Да.
— Стало быть, ты знаешь не все!
Девушка с беспокойством посмотрела на любовника.
— Дуэль уже состоялась, — прибавил Камилл.
— Уже?
— Да.
— И что?
— Лоредан…
Камилл замолчал, не смея договорить.
— Ранен? — воскликнула она.
Камилл ничего не отвечал.
— Убит? — произнесла девушка.
— Увы!
— Невозможно!
Камилл опустил голову.
Сюзанна испустила крик, в котором слышалось скорее бешенство, чем страдание, и упала на козетку.
Камилл позвонил Натали, и спустя несколько минут они совместными усилиями привели Сюзанну в чувство.
Та отпустила Натали и, бросившись Камиллу на грудь, разрыдалась.
Прошло немного времени, и в дверь постучал камердинер.
Предупрежденный кучером, он поспешил известить креола, что тело Лоредана доставлено в особняк.
В эту минуту Натали появилась на пороге спальни.
Камилл усадил Сюзанну на козетку, подбежал к Натали и шепотом отдал ей приказание.
— Что вы ей шепнули, Камилл?
— Одну минуту, Сюзанна, дорогая!.. — отозвался Камилл.
— Я хочу его видеть! — вскрикнула Сюзанна и вскочила на ноги.
— Я приказал, чтобы Лоредана перенесли в его спальню.
У Сюзанны вырвался стон. Ни единой слезинки не выкатилось из ее глаз.
Вскоре Натали появилась снова.
Услышав ее шаги, Сюзанна обернулась.
— Его положили на кровать? — спросила она.
— Да, мадемуазель, — отвечала камеристка.
— Я уже сказала, что хочу его видеть.
— Идемте, — пригласил Камилл.
Он предложил Сюзанне руку и попытался подготовить свою подругу к ужасному зрелищу, которое ее ожидало.
Сюзанна
Чтобы попасть в нее, необходимо было пройти через небольшую комнату, стены которой были украшены индийскими циновками в бамбуковых рамах.
Так выглядела курительная комната Лоредана.
Трое молодых людей курили и пили там до двух часов ночи.
Все в этой комнате, пропитавшейся запахом табака, вина и вербены, осталось в том виде, как они ее покинули.
Окурки сигарет на ковре, маленькие рюмки с остатками ликера, чашки с недопитым чаем, две бутылки, лежавшие на полу, — все свидетельствовало о том, что молодые люди, вместо того чтобы, подобно Жарнаку, думать о Боге или еще о чем-нибудь серьезном, заботились, как ла Шатеньере, лишь о развлечениях.
Сюзанна вздрогнула при виде кровавого следа, тянувшегося через всю комнату от одной двери к другой.
Она, не говоря ни слова, указала на кровь Камиллу.
Подавив рыдание, она прижалась головой к его груди, и ускорила шаг, стараясь не наступать на кровь брата.
Камилл окинул взглядом царивший в курительной беспорядок и невольно покраснел.
Внутренний голос подсказывал ему, что готовиться к такому серьезному делу, как дуэль, нельзя шутя, куря, распивая ликеры.
Ему стало казаться, что он был не только секундантом в дуэли Лоредана, но и виновником его смерти.
С этими мыслями он вошел в спальню, где лежало тело.
Спальня в полном смысле слова представляла собой контраст, в который в иные минуты вступают неодушевленные предметы с некоторыми событиями жизни.
Это была скорее комната кокетливой женщины, чем спальня мужчины.
Стены были обтянуты светло-голубым лионским бархатом с крупными яркими букетами, перехваченными серебряными ленточками.
Обивка потолка, занавески на окнах и полог кровати были из той же ткани, а мебель — розового дерева.
Ковер, неяркий, цвета опавших листьев, лишь подчеркивал тона мебели и обивки.
Зеркало у кровати, предназначавшееся для того, чтобы воспроизводить нежнейшие сцены, отражало теперь труп, лежащий во всей его бледности и неподвижности.
Сюзанна подбежала к постели и, приподняв голову покойного, закричала со слезами — наконец-то! — в голосе:
— Брат! Брат!
Камилл застыл в дверях, скрестив руки на груди и склонив голову. Он в задумчивости наблюдал за происходившим, испытывая при этом волнение, на которое считал себя до тех пор неспособным.
Правда, волнение это объяснялось скорее рыданиями и жалобами, которые издавала его любовница при виде уже остывшего тела его друга.