Сам дурак! Или приключения дракоши
Шрифт:
– Вы уверены в том, что эта примитивная комбинация сработает?
– Да.
– Мне кажется, что вы недостаточно заинтересованы, господин Ивлев. Алек, объяснишь человеку еще раз, чем он отвечает, если его план сорвется?
– Конечно, Игорь Петрович. – Ага, здесь еще и юрист есть… – В настоящий момент его имущество, его патент и его долги – у нас. И мы на совершенно законных основаниях можем привлечь его к ответственности.
– Документы для подачи в суд за незаконную практику, изготовление несертифицированных лекарственных средств и нарушение
Третий голос, чуть пониже, спокойненько добавил:
– И кроме того, некоему авторитету, Боре Валенку, будет интересно узнать, кто именно похитил украшение его коллекции – полосатого медведя неизвестной породы. Валенок чрезвычайно расстроен тем, что его планы по разведению такого чуда природы несбыточны. Он до сих пор ищет виновника похищения. И медведя, кстати.
– Это был не медведь! Ну хорошо, хорошо, я понимаю. – Да, мага явно загнали в угол. – Но план не должен сорваться! Девушка не сразу, но поверила в то, что вернуться не сможет. Сильных эмоций она сейчас не испытывает – транквилизаторы вы ведь регулярно даете? А от возможной тяги к ее «жениху» пока вполне успешно отвлекают другие мужчины. Так что самопроизвольного переброса быть не должно.
– И долго еще?
– Что, простите?
– Жить вот так, в постоянном напряжении, что она затоскует по этому своему… что этот ваш чертов переброс сработает… и она снова сорвется с места и исчезнет. – В голосе папы вдруг прозвучало что-то… что-то вроде тоски. – Она ведь у меня единственная.
– Не знаю.
Я потерла лоб. Голова болела от всех этих… неожиданностей. Значит, маг мне все-таки соврал. Скотина. Тридцать лет, да? Чтоб тебе пинок получить. От страуса. По важным частям!
Но выяснять отношения я сейчас не пойду.
Нет уж.
Попозже. Когда колдун будет один. И не здесь.
Пусть объяснит мне все: и про переброс, и про Лесогорье… интересное название. И пусть только попробует снова соврать, поганец! А сейчас… сейчас надо о другом думать.
Неужели я смогу вернуться? Рик, я увижу Рика! Господи, неужели… ой… а как папу оставить?
Задрожал телефон. Хорошо, что на немом режиме стоял, никто не услышал.
Черт, этого еще не хватало!
Я вымелась из приемной, как студент-бюджетник из дорогого ресторана. Ага… Секретарь далеко не ушел – не дальше первой приемной. Люба вовсю охмуряла очкарика, Ольга перекрыла выход. Молодцы, подружки.
Я схватилась за телефон.
– Да?
– Александра Игоревна, говорит Татьяна-вторая. Я от Софии Леонидовны звоню, нового врача. В детдом только что доставили оборудование и лекарства.
– Ну так это ж хорошо?
– Не уверена. Врач говорит, что оборудование еще ничего, особенно для солярия. А лекарства частью просроченные, частью подделка. Витамины – целиком контрафакт, детям их давать нельзя. Словом, вам лучше приехать.
Хомяк сжался на своем дорогом
– Александра Игоревна, я только сделал заказ! Откуда мне было знать, что товар некачественный?
– Действительно, откуда ему было знать? – как бы про себя проговорила Татьяна – Подумаешь, упаковки-то одинаковые.
– Вот именно! – обрадовался крысохомяк.
– Только дешевле в полтора раза.
– Ну… я не…
– А что, брат не предупредил, что товар просроченный? – Голос у Тани был ласково-сочувственный, как шерсть дикобраза. И так же вот-вот выпустит иголки.
– Какой… брат? – Хомяк вспотел.
– Ваш. Владелец аптечного склада. Варсонофьев Петр Вениаминович! У которого вы купили лекарства.
– Как интересно! – пропела я (именно пропела, хотя настроение было – придушить эту сволочь!). – Надо папе рассказать – он развеселится.
Директор хрюкнул. Встречаться с моим папой и юристами ему явно не хотелось.
– Где деньги, урод?
Хомяк еще сильней съежился, затравленно оглянулся и вдруг сорвался с кресла!
– А ну стой!
Он нашелся у подъезда. В новом джипе, довольно дорогом. Сидит, лапками по панели шарит.
– Ключики ищем? – ухмыльнулась Татьяна. – А они вот они. Ты, крыса! У детей воровать?!
И вдруг хомяк… окрысился, иначе не скажу. Глаза нехорошо сверкнули, пальцы скрючились, и он вцепился в руль, как в чье-то горло. С ненавистью.
– Да кому они нужны, эти отродья пьяниц, кому?! Все равно вырастут отбросами, как их родители! А мне всего сто тысяч не хватало, всего сто тысяч! Всего-то сто, пока фарт прет! Что, обеднеет она от этого? Все равно ведь надоест ей эта игрушка, поразвлечется, поиграет в добренькую и бросит! И снова возись с этими пискливыми крысенышами, рацион им, витаминчики, прививки! А что мне с этого?!
Крысеныши?
Ах ты скотина…
Такой злости, такой кипящей злобы я давно не чувствовала. Просто в глазах потемнело. И почему-то заскрипела под моими пальцами дверца машины.
– Ах ты крысохомяк… Ах ты тварь помойная…
– Александра Игоревна!
– Пустите! А! А! А-а-а-а!
Что-то хрустнуло, асфальт под ногами задергался, словно вырываясь ко всем хурмысам, кто-то вскрикнул, кто-то дико заверещал, как перепуганный кролик; спину, шею, голову как молнией прошило… ох… мамочка… мама… Воздух пошел волнами, очень горячий, горячий, горя…
И все кончилось.
Стихло. Ушло. Меня еще трясло, глаза еле открыла.
И увидела зеленоватое небо.
В первый момент я замерла. Не может быть… Не… не…
Зеленое небо! То самое солнце! Знакомые деревья. И воздух, совсем не московский воздух! Неужели?! Ветер принес еще больше этого свежего воздуха, дунул в лицо, погладил чешую, и я радостно засмеялась, раскинув крылья ему навстречу. Я здесь! Я вернулась!
– Александра?! – послышался за спиной голос, от которого сердце ухнуло куда-то в хвост. Я быстро повернула шею – Рик! Рик, мой шаман, Рикке!