Сам себе приговор
Шрифт:
– А следствие запутается еще больше, – ответил ему Гуров. – Ну давай уже, выкладывай.
Припарковать машину на Кутузовском было практически невозможно, поэтому пришлось бросить ее в одном из дворов недалеко от Парка Победы. До дома Гнедовой было минут десять ходьбы. Ноябрьская погодка не баловала, и каждый второй человек, который попадался навстречу, имел болезненно-недовольное выражение лица. Те, кто был вынужден торчать на автобусных остановках, нетерпеливо выглядывали на дорогу в ожидании транспорта, чтобы поскорее залезть в салон и отдышаться в тепле.
–
Они свернули вправо и оказались в просторном дворе, засаженном сиренью. Сам дворик был испещрен гранитными дорожками, а в центре красовался старый каменный фонтан, засыпанный опавшими листьями. В его чаше суетились голуби, выискивая себе что-нибудь на завтрак.
– Подъезд, кажется, вот этот, – указал Гуров.
– С богом, – потер руки Крячко. – Околеть можно, как холодно.
Им открыла не Алла Тимофеевна, как ожидалось, а высокий мужчина лет сорока, с зачесанными назад черными волосами и резкими острыми чертами лица. «Похож на птицу, – отметил про себя Гуров. – Это и есть тот новый знакомый матери Саши, из-за которого он ушел из дома?»
Мужик вопросительно приподнял одну бровь, во взгляде едва мелькнуло презрение. «Не здоровается первым, скотина, – с раздражением подумал Гуров. – Значит, мнит себя выше остальных. Ну, конечно, это же мы сюда пришли, а не он к нам».
– Доброе утро, – поздоровался Гуров. – Мы договаривались о встрече с Аллой Тимофеевной.
Выражение лица «птицы» не изменилось, однако тут же выяснилось, что он умеет разговаривать.
– Вы из полиции? – поинтересовался он надменным тоном.
– Алла Тимофеевна дома? – подал голос Крячко. – Мы к ней.
– Можно ваши документы? – холодно обратился он к Гурову, проигнорировав слова Стаса.
Гуров протянул свое служебное удостоверение, но в «птичьи» руки его не отдал.
– Ваши? – обратился мужик к Стасу.
– Он со мной, – быстро ответил Гуров.
– Пусть заходят уже, – послышался женский голос из глубины квартиры. – Не томи людей на пороге, слышишь?
Мужик впустил сыщиков в квартиру и запер дверь.
Они оказались в широком коридоре, в конце которого угадывался неяркий свет, который шел будто бы от ночника.
– Прошу.
«Птица» проскользнул между ними и пошел вперед. Он и двигался под стать своему прозвищу – шел почти неслышно, слегка разведя руки в стороны. Гуров и Крячко проследовали за ним.
Он привел их в огромную комнату. Таких просторных помещений в обычных домах Гуров еще не видел. Скорее всего, планировка квартиры не была оригинальной, а стены просто снесли. Вся комната была уставлена диванами, диванчиками, креслами и стульями, между которыми располагались журнальные столики всех мастей. В углу мерцал серебристый корпус огромного электрического камина, который сразу же бросался в глаза. Высокие напольные светильники освещали самые темные места, а в самой комнате не хватало света: плотные темные гардины сюда его не пропускали.
От камина отделилась женская фигура. Она медленно прошла по лабиринту, состоящему из стульев
– Алла Тимофеевна? – спросил Гуров.
Конечно, это была она. Телеведущая известного телеканала «Манго», транслирующего детишкам захватывающие истории, теории, события прошлого и настоящего. Все то же самое ежедневно можно прочитать и в новостных лентах, но телеканал «Манго» работал исключительно на детскую аудиторию, что означало только одно: никаких вооруженных конфликтов и прочих жестокостей здесь не обсуждали. В сетке вещания преобладали выпуски передач о лесах, полях и реках, о вечной мерзлоте и живых организмах, которым она не страшна; о воображаемых полетах на Сатурн или к созвездию Кассиопеи, об экспедициях длиной в целую жизнь; о редчайших способностях живых организмов, которым нет числа; о том, насколько глубокой может оказаться обычная лужа и почему коралловые рифы бывают разных цветов – от голубых до розовых.
Накануне вечером Гуров, получив сообщение от Аллы Тимофеевны, в котором она просила его приехать сегодня утром к ней домой, решил основательно подготовиться к встрече. Изучил сайт телекомпании «Манго», просмотрел фото и, разумеется, освежил в голове все, что ему было известно о Гнедовой. Сплетен и слухов о ней в интернете не нашлось. Видно, очень хорошо работали ее помощники, тщательно следящие за репутацией ведущей. Ну или она в самом деле не давала повода. На сетевых фотографиях, кстати, она выглядела такой же, какой и предстала перед сыщиками. Высокой, с королевской осанкой и очень худой. В плохо освещенной комнате ее вполне можно было бы принять за призрака, тем более что она была одета во все черное. Что это такое? Эпатаж? Желание пустить пыль в глаза? Что она вообще делала в темном углу этой нелепой комнаты?
– Лев Иванович, – низким голосом произнесла Алла Тимофеевна, – спасибо за то, что приехали. Да еще и не один.
– Это полковник Станислав Васильевич Крячко, – представил Стаса Гуров. – Мой коллега.
Женщина сделала едва заметный жест, который и Гуров-то с трудом заметил бы – указательный палец на тонкой женской кисти руки едва шевельнулся в сторону двери.
– Иди, Сережа, – попросила она «птицу». – Нам кофе. Да, Лев Иванович? Станислав Васильевич?
Обратившись к каждому отдельно, она вежливо ждала ответа. Сережа тоже не двигался с места.
– Не откажемся, – за двоих ответил Гуров и обернулся. – Спасибо, Сергей.
Гнедова пригласила их сесть на один из низких диванов, сама же устроилась на стуле напротив. Их разделял низкий журнальный столик с глянцевой поверхностью. Диванчик, на котором устроились Гуров и Крячко, оказался мягким. Сидеть на нем было удобно, не жестко и не мягко, а спинка имела такую высоту, которая подошла бы человеку любого роста.
– Мне пришлось попросить вас приехать так рано из-за моей работы, – Гнедова с сожалением взглянула сначала на Льва Ивановича, потом перевела взгляд на Стаса. – В двенадцать я должна буду уйти и вернусь только к ночи. Но до этого времени у меня куча дел. Придет покупатель, будет выбирать что-то из этого.