Сама невинность
Шрифт:
– Думаю, лучше остаться в доме, Гвилл. Я все еще не согрелась после долгой поездки, – с улыбкой откликнулась она.
– Как по-вашему, госпожа, вы долго пробудете с нами? – вежливо осведомился он, усадив ее перед станком и поставив рядом высокую корзину. – Может, разложить шерсть на полу, чтобы было легче решить, какие цвета понадобятся?
Он немедленно опрокинул корзину и принялся разбирать нитки.
– Спасибо, – поблагодарила Эльф. – Не знаю, сколько придется здесь прожить. Это зависит от того, когда вернется из Нормандии мой супруг.
Она наклонилась и принялась помогать Гвиллу, откладывая
– Остальное убери, Гвилл, – велела она и начала заправлять в станок нитки.
– О! Как мило! Такая уютная, совсем домашняя картина!
– Доброе утро, Айлин, – сухо ответила Эльф. – А что ты делаешь целыми днями? Гвинфр не слишком веселое место, – Вот оно, истинное благочестие! Вижу, господин Мэрии не знает, как тебе угодить! Будь ты моей пленницей, я приковала бы тебя к стене и отдала на съедение крысам. Пусть твой муженек подбирает все, что осталось, когда заплатит выкуп. Впрочем, он скорее всего счастлив избавиться от тебя!
В постели ты, должно быть, холоднее рыбы! Интересно, ты молишься в те редкие ночи, когда он старается взгромоздиться на тебя, чтобы получить хоть какое-то удовольствие от твоего тощего тела? – прошипела Айлин, подбоченившись и злобно взирая на Эльф.
– Но я не твоя пленница, Айлин, хотя мне и дали понять, кого благодарить за мою печальную участь, – спокойно откликнулась Эльф, хотя Гвилл расслышал в ее голосе гневные нотки.
– Так он сказал, что это я все придумала! Что же, это правда! – торжествующе выкрикнула Айлин. – Если муж согласится выкупить тебя, останется нищим! Впрочем, я сомневаюсь, что он отдаст все, приобретенное такими трудами, лишь бы вернуть тебя. Надеюсь, он не заплатит ни гроша! Тогда я отведу тебя в мой бордель! Будешь отрабатывать свое содержание!
Она язвительно рассмеялась, видя, как побледнела жертва.
– Ты заставляешь меня стыдиться самой себя! – воскликнула Элинор. – Впервые в жизни я готова убить! Раздавить тебя, как гнусную гадину! – Она величественно поднялась и встала лицом к лицу с ненавистной противницей, сжимая кулаки. – Ты омерзительное создание, Айлин де Варенн! Прости меня Боже, но я не выношу тебя!
Айлин отступила, потрясенная яростью, полыхавшей в обычно безмятежных глазах. Сейчас не было ни малейшего сомнения, что доведенная до отчаяния Эльф вполне способна напасть на нее.
– Итак, – прорычала она, – и тебе не чужды человеческие чувства! Прекрасно. Какой интерес сражаться со слабым врагом?
– Я здесь не для твоего развлечения, – холодно отозвалась Эльф и, снова усевшись, принялась натягивать шерсть.
– Оставь нас! – приказала Айлин Гвиллу.
– Не могу, – возразил он. – Хозяин запретил, госпожа. Велел не отходить от леди Элинор и не подчиняться никому, кроме него.
Судя по решительному взгляду и слабой, но ехидной ухмылке, Гвилл не намерен отступать. Айлин поняла, что проиграла, и, размахнувшись, наградила его оплеухой.
– Наглый раб! – взвизгнула она, но тут же отпрянула, закрыв руками лицо. – Ты… – пробормотала она, неверяще уставясь на Эльф, – ты посмела меня ударить?!
– Впредь и не думай поднимать руку на челядь, – остерегла Эльф. – Гвилл всего лишь следует приказам хозяина.
Ты здесь не хозяйка!
– И ты тоже, – парировала Айлин,
– Перестань ныть, у тебя даже царапины не осталось, – презрительно бросила Эльф. – Следы от моей ладони через несколько часов бесследно исчезнут, Айлин. Однако позволь, в свою очередь, предупредить тебя. Не смей тиранить слуг без причины! Неужели мать так ничему и не смогла тебя научить? Какое счастье, что люди Эшлина от тебя избавлены!
– Но это всего лишь челядь, – пренебрежительно отмахнулась Айлин. – Подумаешь?
– Они такие же творения Божьи, как и мы, – наставительно заметила Эльф. – Даже такое порочное существо, как ты, Айлин, тоже создал Господь.
– Пропади ты пропадом! Ненавижу! – взвыла Айлин, выбегая из зала.
– Вы приобрели смертельного врага, госпожа, – сокрушенно заметил Гвилл.
– Она всегда мечтала покончить со мной, – пояснила Эльф сбитому с толку валлийцу. – К счастью, теперь я набралась сил и ума, чтобы выстоять против нее.
– А я буду вас защищать, – поклялся все еще не опомнившийся от изумления Гвилл. Просто невероятно! Милая, тихая пленница не побоялась вступить в спор с разгневанной любовницей хозяина! К сожалению, здесь, в Гвинфре, некому дать укорот подлой бабенке, но Гвилл считал, что леди Элинор в безопасности под его охраной. Эту английскую суку все здесь ненавидят, особенно с тех пор, как хозяин велел повесить двоих, покусившихся на его собственность и поохотившихся в чужих угодьях. Только бедняжка Арвид все еще верна леди Айлин, но Арвид не способна на убийство. Как бы там ни было, нужно глаз не спускать с леди Элинор. Не дай Бог Айлин удастся ее коварный план.
Эльф с самого начала поняла, что стонать и жаловаться на судьбу смысла нет, поэтому постаралась стать полезной обитателям замка Гвинфр. Все ее мысли занимали Ранульф и дорогой сыночек, но от сознания того, что им обоим ничто не грозит, на душе становилось легче. Так или иначе, она была занята с утра до вечера: вышивала, ткала, искала целебные растения и готовила запас снадобий.
Как-то, когда она, забыв обо всем, загляделась на холмы, Гвилл тихо заметил:
– Вы ведь не знаете, в какой стороне лежит Англия, верно, госпожа? Но даже не думайте о побеге: дорога слишком тяжела для одинокой женщины.
Эльф ничего не ответила, сделав вид, что не слышит, и глубоко вонзила в землю нож, которым выкапывала корни растений. Гвилл совершенно прав. Она не знала, в каком направлении идти, а расспрашивать слишком опасно: сразу заподозрят неладное.
Эльф по-прежнему молча вручила Гвиллу нож и положила траву в корзину.
Жизнь в Гвинфре оказалась нелегкой. Как уже говорилось, большая часть замка обрушилась от времени, и, кроме Эльф, Айлин и Арвид, других женщин здесь не было. Даже приходившие днем слуги все были мужского пола. Эльф обнаружила, что в суровом монастыре ей жилось куда уютнее, а тут, чтобы умыться, приходилось самой носить воду. С того вечера, как Эльф появилась здесь, Айлин запрещала Арвид помогать ей, а Мэрин Ап-Оуэн в женские распри не вмешивался. Главная беда в том, что одежда пленницы нуждалась в стирке.