Самаия

Делиани Лиана

Интересная страна, эта Георгия, богатая, да и где еще на троне сидит незамужняя девица? Невеста, правда, не красавица, но и не урод, а уж приданое с лихвой все окупает. Потом, для услады жизни и любовных утех всегда можно найти другую, и не одну. Он станет тут царем, государем над землями не меньше и не хуже греческих, вот уж дяде Всеволоду останется лишь утереться. А там глядишь, неровен час, можно и в дальний поход сходить, половцев с собой прихватить, узнает тогда дядя, почем нынче лихо.

И только строгие глаза Тамар приглушали сияющие дали. Царица хоть

и девица (в самом деле ли девица, кстати, в ее-то лета?), но не глупа. Необходимо добиться согласия на брак, нужно понравиться ей.

========== Часть 2 ==========

Не прошло и двух дней, как царица покинула Исани, отправившись в Шио-Мгвиме для молитв. Свиту с собой она взяла скромную, поставив во главе личной охраны бывшего спасалара-мандатуртухуцеси Кубасара.

Звезда Кубасара, потомка кипчакских воинов, переселенных в южно-грузинские земли ее прадедом Давидом, взошла на политическом небосклоне, когда восстание царевича Демны было в самом разгаре. Кубасар первый собрал войско для царя, умело провел осаду Лорис-цихе и в результате доставил к ногам Георгия III царевича Демну и его тестя -- амирспасалара Орбели. Обоим мятежникам выкололи глаза и отрезали языки перед казнью, а после казни обезображенные отсеченные головы выставили на всеобщее обозрение. Кубасар же за заслуги перед царством получил должность мандатуртухуцеси.

Тамар невольно вспоминала об этом каждый раз, когда видела низко склонившегося перед ней старого воина. Но его искренняя преданность отцу Тамар и не менее искренняя привязанность к ней самой умеряли невольный неприязненный порыв ее сердца. Более того, она всегда старалась быть ласковой с Кубасаром, а тот всеми силами служил своей царице, оставшись на ее стороне даже сейчас, когда большинство его сородичей поддержали Кутлу-Арслана в его планах по ограничению царской власти и устройству царицыной свадьбы.

Если кто вызывал у Тамар подлинную неприязнь, то отнюдь не Кубасар, а Кутлу-Арслан, затаившийся во время восстания подобно змию в камышах, выжидая, когда можно будет примкнуть к победителю. Он с легкость продал Демну царю Георгию, но мог поступить и наоборот, -- разницы не было, единственное, что интересовало вельможу -- мера собственной власти. Подобно шакалу, он угодливо прогибал спину перед царем-победителем, но едва тот испустил последний вздох, принялся плести сети для молодой царицы. Это по его требованию от придворных должностей были отстранены Кубасар, Апридон и многие другие, преданные ей и ее отцу люди.

Кутлу-Арслан менее всего желал снова ссориться с царицей сейчас, в шаге от исполнения всех своих замыслов, поэтому предпочел не заметить Кубасара, возглавившего ее охрану. Старый дурак не в счет, он вне игры и не может принести вреда. Со дня на день ждал Кутлу-Арслан важных известий. И когда дождался, то был столь доволен, что неосмотрительно позабыл отдать приказ задержать вестников.

Меж

тем один из них в ту же ночь покинул Исани.

Вестник скакал всю ночь, и оруженосец следовал за ним молчаливой тенью. На рассвете оба въехали в ворота Шио-Мгвиме, и, несмотря на ранний час, постучали в покои царицы. Заспанная прислужница ответила, что царица ушла к заутрене в часовню на берегу реки, дабы помолиться в тишине и одиночестве. Досадливо вздохнув, вестник в сопровождении усталого оруженосца продолжил путь по пыльной истоптанной дороге.

Дорога вскоре перешла в узкую тропу над берегом реки, и ветви низко растущих деревьев били всадника по лицу мокрыми от росы листьями, снимая сонливость и усталость долгого пути. Взбодрившись и ускорив бег лошади, он чуть не наскочил на двух странниц, шедших по извилистой тропе. Женщины испуганно вскрикнули, одна отскочила в сторону, другая успела лишь повернуться, но он удержал коня.

– - Прошу прощения, калбатоно, -- извинился всадник.

С лица женщины, закутанной в черное покрывало на него взглянули черные внимательные глаза. Глаза, прекрасные как у Богоматери, но более требовательные, вопрошающие, пронизывающие до глубины сердца.

– - Светлейшая царица, -- выдохнул он.

– - Господь да пребудет с тобой, Давид, -- раздался глубокий грудной голос Тамар.

Давид Сослани спешился и преклонил колено. Тамар велела ему встать, и воин медленно пошел рядом с царицей. Ее прислужница, Мариам, и его оруженосец вели позади уставших коней.

– - Третьего дня Георгий скончался, -- сообщил царице Давид.

– - Да обретет душа его Царствие Небесное, -- ответила та, осеняя себя крестным знамением.

В ответ Давид дернул головой, подзывая поближе оруженосца.

– - Это еще не все вести, царица.

Оруженосец, совсем мальчишка, неожиданно рухнул на колени в дорожную пыль, не выпуская из одной руки поводий. Вблизи было заметно, что одежда на нем с чужого плеча, а неловкие движения принадлежат скорее, книгочею, нежели воину.

– - Светлейшая... человек, к-которого доставили к нам в обитель по твоему п-приказу... Он умер.

– - Когда?

– - Вчера п-поутру. Перед смертью он все м-мычал...
– - послушник смущенно замолчал, но, встретив требующий продолжения взгляд царицы, добавил: -- Махал руками, словно х-хотел что-то сказать... и я догадался, что он просил бумагу и п-перо. Он... пытался что-то написать, но б-боюсь, у него не получилось. Там одни каракули.

– - Отдай мне, -- властно протянула руку царица.

Нашарив в складках одежды, вестник протянул ей свиток. Было еще недостаточно светло, чтобы можно было что-нибудь разобрать на пергаменте. Впрочем, царица и не пыталась. Отвернувшись от спутников, она несколько мгновений молча стояла на берегу.

– - Воистину печальные вести, -- наконец, сказала Тамар, глядя на рассветный туман, стелящийся над рекой.
– - Слишком часто в последнее время приходится молиться об упокоении души дорогих мне людей.