Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых
Шрифт:
ГЕОРГИЙ. Хорошо. Тогда слушай. Я растрачу все свои средства. Я отключусь от биокорректора и умру, не дожив и до ста двадцати лет. И все это – на твоих глазах. Представь, ты только представь – ты, молодая еще и полная жизни в свои сто двадцать – и я, умирающий от любви к тебе! Жалко меня? Жалко?
КАТЯ. Жалко.
ГЕОРГИЙ. А теперь представь, что так же поступил тот, кого ты встретила. Тебе его – жалко?
КАТЯ. Не очень. Я его еще плохо знаю. Начинаю любить, но еще не жалко.
ГЕОРГИЙ. Значит, это самообман! Ты любишь меня!
КАТЯ. Не знаю…
ГЕОРГИЙ.
КАТЯ. Люблю. Я люблю тебя.
А вот вечер в семье Кати. За столом Мать и Отец.
ОТЕЦ. Завтра восьмой гейм седьмого сектора в юго-западной подгруппе интербола.
МАТЬ. Ты играешь?
ОТЕЦ. Нет. Хотя у меня хорошие шансы. Я чувствую: это мой момент. Но игра записана на нас двоих. Если ты дашь мне свою часть шифра, я буду играть один и выиграю.
МАТЬ. А на двоих ты не хочешь играть?
ОТЕЦ. Нет. Если я выиграю, это будет пополам. И ты станешь счастливой. А я не хочу тебя делать счастливой.
МАТЬ. Но ты сможешь уехать. Ты выкупишь свой семейный срок до самого конца – и свободен.
ОТЕЦ. Мою свободу отравит мысль, что ты счастлива. Вот если бы я выиграл, а ты бы осталась несчастливой, совсем другое дело.
МАТЬ. Не понимаю. Ты мог бы выкупить свой срок и без выигрыша. И иди на все четыре стороны.
ОТЕЦ. Нет уж. Я хочу видеть, как ты помрешь. Слава Богу, люди нашего поколения не живут больше ста. Я дотерплю, я изо всех сил буду терпеть, чтобы сжечь тебя собственными руками, я буду плясать и петь от радости.
МАТЬ. Мне нравится, что ты мучаешься. Это тебе за твою злость. Ты сам виноват. Тебя соблазнил семейный кредит.
ОТЕЦ. Мне нужны были деньги! Кто ж виноват, если без женитьбы семейного кредита не получишь?
МАТЬ. Но ты мог выбрать девушку, которая тебя не любит. А ты выбрал меня. Ты знал, что я тебя люблю, и знал, что будешь надо мной издеваться. Издеваться над моей любовью.
ОТЕЦ. Зачем же ты тогда стала со мной жить?
МАТЬ. Я болела от своей любви. И понимала, что всю жизнь буду болеть. А выйду за тебя – и пройдет. И это прошло. Сейчас я тоже тебя ненавижу, хороший ты мой.
ОТЕЦ. Тогда отдай свою половину, сволочь.
МАТЬ. Ни за что! Тогда ты выиграешь и станешь счастливым. А я буду из-за этого мучиться.
ОТЕЦ. Вот гадина… Но мы хотя бы не скрываем друг от друга наших чувств. А вот я слушал историю по бук-программе: жили-были старик и старуха. Ну, по тем еще меркам, ей семьдесят, ему столько же.
МАТЬ. В семьдесят я условно родила тринадцатого ребенка и у меня было два любовника…
ОТЕЦ. Обязательно нужно напомнить?
МАТЬ. А тебе не все равно? Ты рассказывай дальше.
ОТЕЦ. Значит, жили-были старик со старухой, давно, лет сто назад. У них сын, но он их бросил, уехал. Вдруг умирает.
МАТЬ. Старик?
ОТЕЦ. Не радуйся. Сын. Умирает или убили, неважно. И перед смертью оставляет деньги на имя отца. Он-то думал, что отец получит и поделит
МАТЬ. Да… Но ведь она сорок лет не знала об этом?
ОТЕЦ. Наверно.
МАТЬ. Значит, сорок лет она была счастлива?
ОТЕЦ. Какое же это счастье, если не знаешь, как к тебе другой относится? Это кошмар!
МАТЬ. Как сказать… Как сказать…
Появляется Катя.
Здравствуй, Катенька! Как твои дела? Как учеба?
КАТЯ. А тебе не все равно? По закону мне с вами еще полтора года жить. Я с ума сойду.
ОТЕЦ. За что ты нас так ненавидишь?
КАТЯ. Под ногами путаетесь. Да нет, ничего. Бывает и хуже.
ОТЕЦ. Я бы тебя своими руками задушил. Но во мне еще есть отцовские чувства. Мне еще интересно знать про твою жизнь. Расскажи.
КАТЯ. Противно. Вы в этом все равно ничего не понимаете.
МАТЬ. Нам будет просто приятно послушать твой голос. Иначе я пожалуюсь в департамент межвозрастных конфликтов, и они заставят тебя это делать под контролем.
КАТЯ. Неужели совести хватит?
МАТЬ. А у тебя есть совесть?
КАТЯ. Жалуйся! На здоровье! Дура старая!
МАТЬ. Шифр Би-Эс 13-45-67-89 вызывает департамент межвозрастных конфликтов.
Зуммер.
Жалуюсь на дочь и прошу общения дважды в день по десять минут.
Зуммер. Мать достает из кармана листок.
Вот вам и решение. Анализ показал обоснованность жалобы. Два раза в день по десять минут. (Дочери.) Что, съела?
Зуммер.
Время пошло!
КАТЯ. Сволочи, а не родители. Ладно… Если все равно контроль, придется говорить. Можно даже по-человечески, хоть вы не заслуживаете. Вот что, папа и мама. Я тут чуть не полюбила одного парня.
МАТЬ. Но ты уже любила кого-то?
КАТЯ. В том-то и дело, мамочка. Ты представь: вот я люблю, люблю, и все нормально, да? И мне кажется, так и надо. Я даже счастлива. И вдруг встречаю… И вижу, что еще сильней… То есть мне кажется, что сильней… Я страшно обрадовалась. Ну, как будто, например, человек думает, что он богат, да? – а он еще богаче! Понимаешь, пап?
ОТЕЦ. Очень даже понимаю, красавица.
КАТЯ. И началась у меня тут какая-то раздвоенность, какая-то фальшь-психология, ну просто как в первой половине двадцать первого века, а то и в двадцатом. Прихожу к своему, начинаю ему рассказывать и вдруг понимаю, что я его опять люблю! Представляете? Ну, мы с ним счастливы, занимаемся сексом с огромным удовольствием. Это вчера вечером. Сегодня он опять меня ждет. А я вдруг чувствую, что со мной какие-то непонятки происходят. У меня шифр того, второго, просто горит в голове, так и хочется связаться с ним. Получается, я и его люблю? Но так не бывает!