Самая невзрачная жена

Виноградова Юлия

Она и не заметила, как оказалась на стуле, с командирской курткой на плечах и с бокалом воды в руках. Впрочем, последние так дрожали, что Ролден отобрал его: половина расплескалась на платье, провонявшее гарью.

– Энрат Капринский мёртв, - повторила Нала, прикрыв глаза.

С эмоциями справиться не получалось, так что сначала - дело. Дело! А самое важное дело - Тайш. О нём говорить. О герцоге. Не думать, не думать о... Лерой!

И вот уже Нала плакала, размазывая слёзы по щекам, а сидевший на подоконнике Ролден слушал её, поджав губы, смотрел на горы. Она рассказала об аресте Лерой, о том, что

не могла бросить её, о коварстве Капринского и их последней встрече. И, наконец, о том, как умерли её мать и их злейший враг. Ролден вышел, казалось, на миг, а вернулся с одеждой - огромные мужские штаны и длинная Нале рубашка, заставил переодеться, хоть то заняло у девушки слишком много времени из-за непослушных пальцев, из-за пелены слёз. Испорченное платье командир забрал и приказал сжечь.

Когда он опять вернулся в кабинет, его ждала спокойная жена со сцепленными в замок руками на коленях.

– Что теперь будешь делать?

– Раз Капринский мёртв, то беру людей и веду Тайша во дворец. Должны же мы его пристроить?
– он опять набросил Нале на плечи куртку, которую та оставила лежать на столе.

Девушка, казалось, этого и не заметила, только кивнула легонько.

– Можно я вернусь в мой замок? Не хочу в столицу.

– Я бы тебя и не взял, - проворчал Ролден.
– Слишком неспокойное время сейчас будет. Я оставлю тебе двадцать ребят в качестве охраны, хорошо?

Нала опять кивнула.

– Я быстро вернусь.

Она опять кивнула.

– Возвращайся, - шепнула она.

Только Ролден не радовался, поскольку услышал совсем другое: 'Ещё одной смерти я не переживу'. Её руки оказались холодными, и Нала глупо моргала, однако не спешила вырывать ладони у Ролдена. Её успокаивали? Сочувствовали? Не то... Обещали? Просили? Ближе к правде.

– Нала, это конец, понимаешь? Как только Тайш станет королём и я вернусь, всё будет по-другому. На нас перестанут охотиться, мы окажемся вне интриг. Всё, конец, у нас будет тихая, спокойная жизнь.

Нала слушала и не понимала. Тихая? Спокойная? Такая, какая была в Эсталиге с мамой и папой? Но это невозможно больше! К глазам снова подступили слёзы, однако внутри что-то дрогнуло, расправила крылья надежда.

За ужином Нала даже смогла бледно улыбнуться на причитания Анры, однако стоило ей оказаться в тесной комнате над кабинетом, развести камин и закутаться в шкуры, как... Огонь. Яркое пламя, трескучее, жгучее, оно снова плясало в каменной тюрьме...

Камин давно погас, но она плакала, стучала в исступлении кулаком по полу, выла. И тем более она не заметила, как за приоткрытой дверью стоял Ролден, принёсший тёплое одеяло. Он, как последний дурак, так и стоял, не решившись постучать или войти. Ушёл.

– Одеяло? Мне? Простите, командир Ролден, но вы совсем не похожи ни на служанок, ни на старую Анру...
– разбуженный Окшетт и посреди ночи не упускал возможности сказать колкость.

– А оно отравлено, - Ролден вручил графу одеяло.
– Мне надо уехать в столицу, так что присмотрите за Налой. Раз уж Лерой вам поручила её.

Граф вздохнул, но согласился. Ролден тут же ушёл, а Окшетт смотрел на одеяло в своих руках и думал, что за блажь нашла на командира гарнизона.

***

Что-то в Нале сломалось: это она с неотвратимостью

снежной лавины поняла, когда отряд солдат гарнизона вместе с ней на крылатых львах добрался до её замка. Одеждой девушке также служило платье служанки, голову она покрыла плащом, в который куталась: несмотря на тепло, её отчего-то знобило. Управляющий в замке не посмел отказать солдатам в визите, а до девки ему и вовсе не было дела, когда он стелился перед капитаном (тот приехал разместить солдат и отдать последние указания).

– Не мне отчитывайся, - хмыкнул капитан и указал на Налу.
– Хозяйка ваша вернулась!

Крылатые львы величественно стояли посреди замкового двора, солдаты окружали их не менее живописно, а Нала нарочно медленно скинула плащ, открывая лицо из тени, и смотрела она в то самое место, где её должны были выпороть как преступницу. Сбежавшийся люд ахнул, признав беглую одарённую, а управляющий позеленел в цвет одежды.

– Десять плетей. После убираетесь отсюда, - приказала она, и управляющего тут же увели.

Что-то внутри Налы умирало, но девушка оправдывала себя: это плата за её унижение, к тому же управляющий останется жив, а как распорядится с этим даром - его проблемы. И стоило Нале войти в замок, вдохнуть знакомый запах, как все страхи и терзания отступили, её переполнило тепло. Хоть Нала была в Лиге всего раз, она помнила его так же хорошо, как родной дом.

Её замок. Её крепость! И отсюда она никуда не уйдёт. Нала рассматривала замок, любовалась им, подмечала все трещины, рассчитывая, где и что стоит отремонтировать как можно скорее. Кухня поприветствовала её обедом из щей и ягодным отваром, статуи гостиной смотрели наивными глазами девочек с корзинами, на лестнице блестели отполированные перила с волнами, спальня радовала сдержанными цветами и дорогим с детства трюмо, которое Нала сама и расписала. Разноцветные завитушки, волны, простенькие цветочки - всё это было дорого сердцу. И как только прабабушка ей позволила?

Поймав служанок, Нала приказала навести порядок в гостевых комнатах, потому что они всегда должны быть готовы к приезду людей. Потом пошла в кабинет управляющего - свалка из бумаг и счетов! Покачала головой: этим она займётся завтра, а пока...

Нала попросила служанку отвести её в старые покои баронеты, где в сундуках хранились её наряды. Полосатое одеяние старой девы кое-как село на молодую фигурку, зато у платья были карманы, а к нему прилагались удобные башмачки. Волосы Нала убрала в пучок, а поверх брачной метки лёг тканевый браслет, опять-таки из запасов прабабушки. Взяв в кабинете мешочек с деньгами, Нала ушла из замка, даже не став отговаривать солдат идти за ней.

Бежать было жарко, потому Нала всё-таки степенно пошла по дорожке к озеру, любуясь родными местами. Сосны пропускали косые золотые лучи солнца, они ложились на яркую песчаную тропинку, согревали Налу. Своё сопровождение она не видела и не слышала, что не могло не радовать.

Эстлиф и Стиша жили в пещере у самого источника, а ели первые ягоды да иногда ловили зайца. Внутрь Ритайлэ Налу не пустила, но одарённые, как почувствовав, вышли к ней, и они присели у озера.

– Держите. Заходите иногда в замок, просто так или если что-то понадобится, - она отдала деньги мужчине, старательно отводя взгляд от хмурившейся Стиши.