Самая опасная игра
Шрифт:
И как раз в этот момент в кухню вошел Девлин.
— Скоро приедут два человека, — сообщил он. — Я сам открою им дверь.
— Ну, что говорит Джефф? — поинтересовалась Луиза.
Девлин усмехнулся.
— Я показал ему газету, и он назвал мне номер телефона. — Он посмотрел на Кэтрин. — А ты очень наблюдательная… и везучая.
Девлин повернулся и вышел из кухни. Глядя ему вслед, Кэтрин почувствовала холод внутри. Никогда она не забудет ту вспышку ярости, когда она по-настоящему испугалась его.
— Странно, — промолвила Кэтрин, —
— Это потому, что за последние дни ты испытала столько потрясений, сколько не испытывала за всю жизнь, — пояснила Луиза. — Но это пройдет, вот увидишь. Скоро ты вернешься к себе домой, и жизнь войдет в нормальное русло.
— Надеюсь. — Но что теперь можно было считать нормальным? Кэтрин тяжело вздохнула. — Начну-ка я готовить ужин, возможно, это меня отвлечет.
Она попыталась улыбнуться, но ничего не получилось, и Луиза ободряюще похлопала ее по плечу.
— Я останусь с тобой и помогу. Может быть, вечером у Девлина и твоего отца будет много чего рассказать нам, кто знает…
Кэтрин сидела на кровати в своей спальне. Дневная жара уже сменилась вечерней прохладой. Джеффа увезли около часа назад. Приехали двое мужчин в «мерседесе» с затемненными стеклами и быстро, без шума забрали его. Пока Джефф находился в доме, Кэтрин не видела его и не разговаривала с ним, и все же его отъезд в окружении двух охранников стал для нее последней каплей. Она решительно направилась наверх, забежала в ванную, где ее вырвало, приняла душ, надела пижаму и легла в постель. У Кэтрин ломило виски, она чувствовала себя больной и разбитой, о еде и думать не могла. Хотелось просто лежать и лежать, день, два, и наплевать на то, что творится вокруг.
Она зажмурилась, и тут же перед глазами закружился калейдоскоп кошмарных видений. Кэтрин резко села на кровати, тяжело дыша. Наверное, у нее температура, хотя это и не имеет значения. Ничего сейчас не имеет значения. Кэтрин снова легла, но глаз уже не закрывала и усилием воли заставила себя думать о приятном: о цветах, деревьях, животных, о празднике…
— Кэтрин, — донесся от порога тихий голос Девлина. Он подошел к кровати и остановился в полуметре от нее. Она закрыла глаза. — Я же знаю, что ты не спишь.
— Прошу тебя, уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. Пожалуйста, оставь меня в покое.
Голос ее дрожал, но она ничего не могла поделать с этим. Впрочем, она натянула покрывало до подбородка, у нее просто не было другого оружия бороться с Девлином.
Он положил ладонь ей на лоб. Кэтрин дернула головой, но Девлин успел почувствовать, что она вся дрожит. Он тяжело вздохнул.
— Я очень разозлился на тебя. Прости, Кэтрин, я сожалею…
— Дело совсем не в этом, — прошептала Кэтрин, — и твои слова мне не помогут. Прошу тебя, уходи.
Девлин медленно убрал руку с ее лба. Кэтрин не смотрела на него, потому что не хотела видеть. Никогда в жизни!.. Кэтрин уткнула лицо в подушку
— Но я не могу вот так уйти…
— Можешь! — оборвала его Кэтрин. — Ты запросто можешь все. Утром я буду в полном порядке, а сейчас мне просто надо побыть одной. Я не голодна и ужинать не буду. Неужели тебе не понятно? Я не такая толстокожая, как ты, у меня просто нет больше сил. Я хочу вернуться в Англию вместе с отцом, хочу все забыть, в том числе и тебя. Я больше не хочу разговаривать с тобой, не хочу видеть тебя…
Кэтрин расплакалась.
Слушая ее глухие рыдания, Девлин ощутил сильную боль в сердце, вызванную страданиями Кэтрин, и впервые в жизни оказался бессилен перед такой болью. Он опустился на колени возле кровати, обуреваемый желанием обнять Кэтрин, успокоить, но, глядя на ее тело, сотрясаемое рыданиями, он понял, что ему не следует дотрагиваться до нее.
— Но я не могу оставить тебя, — промолвил Девлин, и голос его, дрогнул.
Господи, неужели это он виноват во всем? Как Кэтрин не понимает, что он ужасно испугался за нее, узнав, что она ушла одна из дома? Девлин протянул руку к Кэтрин, но отдернул ее.
Ему и раньше, еще в коттедже, приходилось видеть, как страдает Кэтрин, но теперь все было иначе. Он безумно любит ее, и тем более тяжко осознавать, что Кэтрин возненавидела его за то, что он был готов отдать за нее свою жизнь.
— Кэтрин, посмотри на меня. — Не в силах сдержаться, хотя и понимая, что не следует этого делать, Девлин приподнял голову Кэтрин и прижал к своей груди. Кэтрин попыталась вырваться, но безуспешно, хотела закричать, но не смогла. Девлин крепко, но в то же время очень нежно, как ребенка, прижимал ее к себе. — Твои слезы убивают меня. — Никогда еще в жизни он не был так беспомощен перед женскими слезами. — Не надо плакать, все будет хорошо…
Постепенно Девлин почувствовал, что рыдания Кэтрин стихают, дыхание становится более ровным. Стоя на коленях и как бы баюкая Кэтрин, он ощутил, что и к нему возвращаются силы. Ничто еще так не выбивало его из колеи. Кэтрин обладала какой-то властью над ним, которой Девлин просто не мог противостоять. Ее красота и необыкновенная женственность были тем оружием, с которым он еще не сталкивался, и это оружие нанесло ему глубокую рану, из которой без остановки сочилась кровь. Наконец Кэтрин затихла.
— Тебе лучше? — пробормотал Девлин.
Прошло некоторое время, прежде чем Кэтрин ответила:
— Да, немного…
От радости сердце Девлина едва не выскочило из груди. Изумляясь тому, что творится с ним, он осторожно уложил Кэтрин на подушку и сел на кровать.
— Ты уверена?
— Да. — Кэтрин открыла глаза и посмотрела на Девлина. — Спасибо.
— Кэтрин… я так разозлился потому, что испугался.
— За меня?
— Да, за тебя. Только за тебя. И меня охватил такой гнев!.. Даже не могу объяснить тебе. Я подумал, что ты можешь попасть в беду, а я бы этого не перенес.