Самая плохая адептка

Рэй Анна

Вздохнув, я с трудом втиснулась на пассажирское место, и мобиль, долго фыркая и кряхтя, тронулся.

Пока мы медленно ехали по городу на «шустрой» крошке, я краем уха слушала городские байки. А вскоре мобиль со страшным скрипом притормозил возле двухэтажного ярко-желтого особняка с розовыми колоннами и рыжей черепичной крышей. На скромное жилище болезной вдовы дом никак не походил. Да и судя по всему, тетя чувствовала себя неплохо. Из распахнутого окна доносился смех.

На пороге дома меня встречала дородная дама с добродушным лицом, в белом чепце и фартуке. Из переписки с тетей я знала, что за ней ухаживала помощница — Марта. Женщина приказала водителю отнести багаж наверх, а сама провела меня в гостиную.

Но прежде чем войти, Марта громко покашляла, постучала кулаком в дверь и какое-то время потопталась на пороге. Только после этого меня впустили внутрь.

На диване, укутанная в плед, дремала тетя Лижбет. Я заметила край ярко-желтого платья и мысы такого же цвета туфелек, а на голове красовался кружевной чепец, из-под которого выглядывали рыжие, то ли крашеные, то ли накладные, кудряшки. Я собиралась поздороваться и сделать тете комплимент, что она чудесно выглядит несмотря на возраст, тугоухость, слепоту, радикулит и маразм. Вдруг тетушка вздрогнула и ее лицо скривилось от боли. Я не удержалась и бросилась к старушке.

— Тетушка Лижбет, как вы себя чувствуете? Что-то болит?

— Все, — простонала родственница и приоткрыла один глаз. Она поморщилась, открыла второй глаз и приподнялась на локтях. Откуда-то из-под пледа появился монокль, а я сразу признала мой подарок, отправленный посылкой на зимний праздник. — Э-э-э… Элиска? Нет, это старшая. Вспомнила! Ты Валюшка!

— Валежка, — подсказала я.

— Я так и сказала! — буркнула тетушка и жестом приказала отойти от дивана, чтобы меня лучше рассмотреть. — Мда. На портрете, который несколько лет назад присылал Адам, ты казалась худенькой, миленькой, вылитая мать. А сейчас стала копией папаши и старшей сестры. Хотя… я бы предпочла, чтобы приехала она, а не ты.

— Это почему? — возмутилась я.

Нет, мне, конечно, приятно, что тетя была обо мне хорошего мнения, оценила микстуры, а заодно и денежные переводы, которые я выкраивала из семейного бюджета и пересылала дальней родственнице на лечение. Но за Валежку все же обидно.

— Потому что ты черствая и равнодушная! — резко ответила тетя. — Твой отец написал, что грезишь лишь о нарядах и балах! Но ничего, я это живо исправлю!

— Но я… — попыталась возразить.

— Конечно ты! Ни разу мне не поинтересовалась, как я живу после смерти моего драгоценного мужа Вольдемара! Я, между прочим, так нуждалась в средствах и наряд… в смысле в микстурах! Элиска — единственная из вашей семьи, кто позаботился о тетушке из Ликарнии! А та чудодейственная микстура, которую она отправила мне в последней посылке, оказалась настоящим живительным источником!

Тетя Лижбет мечтательно улыбнулась, а я только сейчас обратила внимание, что на лице у нее толстый слой пудры, ресницы подкрашены, а на губах еще недавно была помада. Бедняжка. Даже в таком состоянии она взяла себя в руки, не хотела предстать перед родственницей беспомощной и больной.

— Простите меня, — покаялась я перед тетей. А точнее, перед троюродной бабушкой.

На самом деле, мы с Валежкой приходились хозяйке этого дома не племянницами, а троюродными внучками. Но об этом тетя Лижбет запрещала не то что говорить, а даже думать! И кстати, какую именно микстуру она имела в виду? В последний раз я отправляла ей посылку с бутылочкой домашнего ликера, чтобы задобрить местного аптекаря, и внушительную сумму на дорогущую слуховую трубку, которую она заказала у этого скряги.

— Жу-жу, прости девочку! — раздался мужской голос, а я только сейчас заметила в кресле, что стояло у окна, импозантного пожилого мужчину, в строгом костюме и накрахмаленной рубашке. Его буйной шевелюре мог бы позавидовать и молодой, если бы не седина.

Мужчина поднялся с места, подошел ко мне и галантно поцеловал руку.

— Эмм… Валюшка, познакомься со старинным приятелем моего покойного мужа

Вольдемара — лером Гульфриком, — произнесла тетушка, но голос уже не был блеклым, в нем заиграли кокетливые нотки. — Он единственный, кто навещает меня, не то что столичные родственники!

— Жу-жу, у тебя очаровательная племянница! А какие глаза! Так похожа на

тебя.

— В свои восемнадцать я была гораздо худее! — возразила тетя, а старикашка тем временем плотоядно улыбнулся, при этом рассматривал не мои глаза, а грудь, которая неприлично вываливалась из модного платья.

— Кхе-кхе… — закашлялась тетя, а лер Гульфрик виновато покосился на хозяйку дома. — Полагаю, Варяжка устала с дороги. Ей пора.

— Валежка, — вновь поправила тетю.

— Да что ты меня все время перебиваешь?! Дерзкая девчонка! Да еще кокетка! — отчего-то разозлилась старушка, недовольно поджав губы. — Надеюсь, ты не доставишь мне неприятностей? В твоей комнате я подготовила брошюрки, выбери себе курсы, позже обсудим твой распорядок дня и занятия. Но скажу одно: бездельничать ты не будешь! И вот еще что: здесь не столица и выпячивать достоинства не принято. Я подберу тебе наряд из своих запасов. Какое-нибудь скромное платье, что я носила до свадьбы с Вольдемаром.

Я содрогнулась, представив эти «запасы», но возразить не успела.

Тетя взмахнула рукой, отпуская меня восвояси, а экономка любезно открыла дверь, выпуская из гостиной.

— Отдыхай. Марта покажет тебе комнату.

Тетина помощница повела меня на второй этаж в отведенные мне покои.

Обои с розовыми нежными цветочками, комод, заставленный пыльными флакончиками, подушки с вышивкой — все указывало на то, что в этой комнате некогда обитала девица.

— В этой спаленке лира Лижбет жила до брака и пожелала, чтобы все так и осталось. В шкафу хранятся ее платья, в комоде портреты и кое-какие документы. Хозяйка иногда сюда захаживает, вспоминает былые денечки.

Я поблагодарила Марту и улыбнулась, но от спаленки была не в восторге. Комната больше напоминала кладовку или чердак, чем гостевую.

— Обед я тебе в кухне подам, спускайся, как отдохнешь и переоденешься. Если что понадобится, обращайся. Слуг у нас мало, я да водитель… — Марта еще что-то хотела добавить, но мы услышали неожиданно громкий окрик тетушки. Служанка встрепенулась: — Побегу я.

Женщина поспешила вниз, я же с облегчением вздохнула. Что ж — воссоединение с родственницей прошло успешно. Теперь можно снять это ужасное платье и парик. Нужно достать вещи из саквояжа и решить, что надеть на собеседование в академию. Как отлучиться из дома я придумаю позже. Хотя с таким количеством брошюр, что лежали на столе, слишком долго думать не придется. Здесь даже была какая-то школа магического домоводства в Жиже, городке рядом с академией. Вот туда я завтра и отправлюсь!

Я отложила брошюрки в сторону и обошла комнату. Заглянула в шкаф, окинула взглядом невзрачные тетушкины девичьи наряды «прощай молодость». Поочередно открыла ящики комода, собираясь разложить в них свое белье. И обнаружила старые портреты, письма, а еще запрятанный в дальний угол конверт со свидетельством о браке Лижбет и Вольдемара Грачинских. С портрета на меня смотрела тетя в ее двадцать с небольшим — изящная блондинка с озорным взглядом. Рядом с ней возвышался важного вида носатый мужчина с орлиным взором. В конверте лежала еще какая-то бумажка. Это оказалась метрика тетушки Лижбет. Ну то, что родственница скрыла ото всех пару десятков лет, не удивительно. А вот то, что в девичестве ее звали почти, как и меня, Лиской Кошмарек, явилось полной неожиданностью. Да и внешность у тетушки до брака была несколько иной — пухлые щечки выдавали любительницу сладкого, губы узкие, глаза меньше. Разве что блондинка, как и моя сестрица. На портрете тетушка странным образом напоминала меня в этом неудобном парике.