Самая простая вещь на свете (сборник)
Шрифт:
Против такого аргумента возражать было трудно, и Марина согласилась.
Молодой человек оказался взрослым мужчиной лет тридцати пяти. Его звали Вадим.
– Ах, так вас двое, – обрадовался он, завидя подруг, и провел их в комнату, оформленную странным образом. Стены в ней были завешаны коврами, на полу тоже лежал ковер. Посередине находился низкий стол, поставленный вместо ножек на деревянные шары. Все остальное пространство комнаты было беспорядочно забросано подушками различного формата.
– Снимите, пожалуйста, обувь, – попросил хозяин. Затем положил несколько подушек одна
– Пойдем!
Марина не двигалась.
– Ну, чего ты расселась? – закричала подруга и потянула Марину за собой.
– Оставь ее, – вмешался Вадим. – Видишь, девочка не хочет.
– Она, между прочим, несовершеннолетняя, – возмутилась Света, – и не понимает, что делает.
– Я очень хорошо понимаю, что делаю, – подала голос Марина. – Иди домой.
– Как?! – Света покраснела. – Ты хочешь остаться здесь с этим похотливым старикашкой?!
Марина молчала.
– Ну и черт с тобой! – Света была вне себя от бешенства. – Только потом не жалуйся!
Марина не жаловалась и об этих двух часах никогда не жалела. Может, Вадим и не был сексопатологом, как представился, но вопросом он владел безупречно. Марина была уверена, что это любовь, – таким нежным и заботливым оказался ее первый любовник. И тем больше радости доставляло это чувство, что оно было отобрано у Светки. Вадим впустил ее в мир своих ощущений, в котором не было ни комплексов, ни преград. Он наслаждался любовью свободно, как первобытный человек, потрясая Марину такой открытой, ликующей страстью, какой она больше не встретила ни разу за всю свою последующую жизнь. Но ей оказалось достаточно и одного урока. Вынужденная скупиться, она была скупа во всем, особенно в вопросах приобретения личного опыта. А опыт, которым поделился Вадим, был поистине бесценен. Так что даже печальная развязка этой истории не заставила Марину раскаяться в случившемся.
А кончилось дело так: вдоволь натешившись неумелыми ласками школьницы, Вадим, преисполненный благодарности, поднял ее на руки и понес на кухню, где, к своему удивлению, обнаружил Свету, пьющую коньяк. Девушка сильно опьянела и была в этом состоянии настолько хороша, что Вадим от восхищения буквально выронил Марину из рук.
– Ты же хотела уйти… – пробормотал он.
– Никуда я не пойду! – икнула Света. – Ты меня в гости позвал. Вот я и угощаюсь! – В подтверждение своих слов она сделала большой глоток из бутылки.
– Ну что ты творишь, – мягко упрекнул Вадим, – тебе же плохо будет.
– Ну и пусть! – истерически вскрикнула Света. – Хуже не будет! – и сделала еще один глоток.
Вадим попытался забрать у нее
– Не трогай меня! – взвизгнула девушка и отскочила в сторону. – А я-то думала, что нравлюсь тебе, а ты, а ты… – Света рыдала, размазывая по щекам слезы, смешанные с тушью.
Вадим сгреб ее в охапку и, с силой прижав к себе, восторженно зашептал:
– Не плачь, не плачь, моя маленькая, ты же знаешь, как я тебя люблю.
Марина стояла, завернутая в махровый халат Вадима, и, низко опустив голову, пыталась понять, что происходит. «Он же только что, минуту назад, меня обнимал и вот так же про любовь шептал», – думала она.
Света тем временем затихла в руках Вадима и, тихонько всхлипывая, жаловалась:
– Не любишь ты меня, нисколечко не любишь. И вообще, иди к своей Маринке, вон она тебя поджидает! – Света метнула в сторону подруги яростный взгляд и попыталась высвободиться.
– Да что ты, глупенькая, – еще крепче прижал ее к себе Вадим. – Она же при тебе как обезьянка.
«Что он такое говорит?» – подумала Марина.
– Какая обезьянка? – насторожилась Света.
– Раньше французские дамы носили при себе уродливых мартышек, чтобы оттенять свои прелести, а ты с собой Марину водишь, – пояснил Вадим, целуя ее лицо.
Марина терзала пояс махрового халата. Она надеялась, что Света сейчас за нее заступится, ударит Вадима по лицу или, по крайней мере, скажет, что это неправда, что он негодяй. Но вместо этого подруга засмеялась мелким, противным смехом. От удовольствия она даже слегка взвизгивала, став похожей на маленькую ведьму. Похоже, что сравнение с обезьянкой пришлось ей по душе.
Марина бросилась в комнату, стала одеваться. Она торопилась. Ей казалось, что если она сейчас, немедленно, не выберется из этой квартиры, то задохнется от ужаса. Она с отвращением натянула на себя Светкины подарки и бросилась к входной двери.
Выбравшись на лестничную площадку, Марина сделала глубокий вдох, как утопленник, вынырнувший со дна омута, и, не дожидаясь лифта, ринулась по лестнице вниз, каблуками раскалывая о каменные ступеньки свою досаду и ненависть.
Марина бежала долго, не останавливаясь. Прибежав домой, она упала на кушетку и попыталась заплакать, но из этого ничего не получилось, наверное, потому, что утешать было некому. Другое дело Светка. Вон как она рыдает, открыто и даже весело, и утешители всегда тут как тут.
В комнату заглянула мать.
– А, ты уже дома… – голос прозвучал тускло, невыразительно. Мать тут же исчезла.
«Всех ненавижу», – подумала Марина и, повернувшись на бок, напряженно затихла.
Света с Мариной виделись после этого только раз. На выпускном вечере. Весь класс уже собрался у входа в школу, когда на персональной «Волге» подкатила Светка. Шофер театрально обежал машину и, распахнув дверцу, подал ей руку. Света выпорхнула на школьный двор. Мальчики перестали дышать. На ней было платье прямо из Парижа – верхняя часть вышита белоснежным бисером, от пояса мягкими волнами спускалась чуть ниже колен шелковая юбка, схваченная на талии широким поясом с бантом. Света тряхнула черными кудрями и обвела победоносным взглядом одноклассников.