Самая сексуальная журналистка
Шрифт:
– Не поэтому. А потому, что ты притворялся, будто даешь мне шанс проявить себя. Делал вид, будто готов узнать о моей работе, а на самом деле тебе было все равно. У тебя закрытое сознание и закрытое сердце, и это делает тебя бездушным человеком. Тем, кто не способен пробуждать любовь. Никто и никогда не сможет полюбить тебя, Кэш. У тебя черная пустая душа, и если однажды тебе разобьют сердце, то так тебе и надо.
Фейт затихла, молчал и Кэш. Она чувствовала его локоть, застывший на приборной панели. В этой мертвой тишине Фейт вдруг осенило: она поразила Кэша. Она наконец-то заставила его что-то почувствовать.
Кэш втянул воздух ртом, с шумом выдохнул и отвернулся к окну.
– Может быть, мне действительно так и надо, – тихо произнес он.
Фейт хотела что-то сказать, извиниться, спросить, кто же разбил ему сердце, но промолчала. Она была смущена и расстроена, горло сдавило тяжелейшее чувство вины.
– Думаю, будет лучше, если мы пока оставим эту тему. – Кэш потянулся к дверце машины.
– Нет. – Фейт так и подмывало снова вступить с ним в спор. Она не могла проиграть. Только не в этот раз.
– Ты сказал, что у меня есть неделя, чтобы доказать тебе, что секс – это не просто секс. Неделя. – Она смотрела ему прямо в глаза, как бы больно это ни было.
Он первым отвел взгляд, кивнув.
– Хорошо. Неделя.
Не успел Кэш захлопнуть за собой дверцу машины, как Фейт уже вдавила ногу в педаль газа, заставив свой старенький драндулет оглушительно взреветь.
Глава 9
Кэш задумчиво потер переносицу. Сегодняшний день оказался одной сплошной катастрофой. Совещание с Грантом прошло не лучшим образом. Бюджет телеканала снова урезали, к тому же Гранту не понравились его идеи по поводу нового формата утреннего эфира. Грант не хотел отказываться от решения покупать американские телешоу. Местного контента становилось все меньше. Это означало потерю аудитории, доходов от рекламы и в конечном счете еще более жесткий бюджет. У Кэша было две недели, чтобы найти выход. Две недели до того, как Гордон Грант вернется в город и захочет ознакомиться с новыми планами.
– Вот рейтинги, которые вы просили. – Лесли постучала в дверь кабинета и, положив бумаги на краешек стола, направилась к двери. – Да, и Фейт ждет вас в переговорной.
Кэш почувствовал, как мучительно напряглось тело. На несколько секунд кровь застыла в венах, чтобы тут же хлынуть стремительным, мощным потоком.
– Хорошо, спасибо, Лес.
Вот уже два дня он настойчиво гнал от себя мысли о Фейт. И ему это удавалось – по крайней мере, на несколько часов. Но остальное время низ его живота сжимался в предвкушении встречи. «Это был лишь поцелуй», – твердил себе Кэш. До этого момента он целовал множество женщин. И это ничего не значило. Он забывал об этом прежде, чем успевал выпить свой утренний кофе. Но поцелуй Фейт был незабываемым. То, как она распаляла его, как отступала, а потом кусала его губу. Поток чего-то горячего, неистового ударил прямо ему в пах. Кэш выругался и смахнул со стола несколько бумаг.
Он сказал Фейт, что не хочет ее, и она отреагировала вполне ожидаемо. Расстроилась. Но ведь на самом деле их поцелуй ничего не значил. Точно так же, как и ее слова. Он не испугался – он просто ничего не хотел. Может быть, его душа и была черной, но только потому, что в свое время он доверился
Там, в той клетке, их охватила чистой воды похоть. Как и на лужайке у Патриции. Страсть – и ни чего иного. Просто секс, как он и сказал Фейт. Можно было, конечно, поддаться искушению, но это не стоило возможных негативных последствий. Кэшу хотелось только одного: спасти телеканал и уехать в Штаты. Подальше от мучительных мыслей и темноволосой обольстительницы.
Кэш со вздохом поднялся с кресла. Ему хотелось поскорее поговорить с Фейт. Вот увидит ее в холодном свете дня, на отрезвевшую от искушений голову, и завладевшая им похоть рассеется. И тогда он сможет убедить Фейт бросить ее передачу и заняться чем-нибудь еще. Хорошо, пусть не погодой. Может быть, поработать в обновленной утренней программе. Из нее вышла бы великолепная телеведущая. Дерзкая, веселая, остроумная. С милым акцентом и еще более милой попкой.
– Доброе утро. – ее голос согрел его, подобно теплому кофе. Кэш прошагал к креслу во главе стола, мысленно стряхивая с себя эту теплоту.
– Доброе утро, Фейт. Что ты подготовила на этой неделе? – опасаясь поднимать взгляд, Кэш уставился в какую-то папку и сделал вид, что пишет.
– Я хочу сделать передачу о главных сексуальных фантазиях женщин. Мы провели интернет-опрос, и мне хотелось бы нанять нескольких актеров, чтобы изобразить эти фантазии, взять интервью у нескольких экспертов и выяснить, почему женщин так все это возбуждает.
Кэш сглотнул вставший в горле комок.
– И кто же, по-твоему, даст рекламу во время такого выпуска?
Улыбка Фейт померкла.
– Что, прости?
Сейчас ее синие глаза снова казались темными, а фигуру обтягивала очередная откровенная блузка. Кэш заметил под этой черной блузкой ярко-розовый бюстгальтер. И мысленно сделал себе памятку спросить Лесли, действует ли здесь какой-нибудь дресс-код. Самый строгий дресс-код.
– Я говорю о рекламе. Чтобы оставаться в эфире, нам нужны доходы. Кто из наших ведущих рекламодателей захочет мелькать в передаче, рассказывающей в числе прочего о порке кнутом и забавах с кляпом во рту?
Улыбка сбежала с лица Фейт, и ее груди стали вздыматься и падать в такт участившемуся дыханию. Кэш наконец-то решился мельком взглянуть ей в глаза.
– Реклама – не моя проблема.
– Верно. Это – моя проблема. Следовательно, эта идея никуда не годится. Придумай что-нибудь другое. – Кэш поднялся, чтобы уйти. Его голос все больше срывался на нежелательный хрип. Она понятия не имела, каково это – управлять телеканалом. Она вращалась в другой среде, наблюдая, как люди возбуждаются и связывают друг друга.
– Изготовители презервативов, издатели эротических романов, производители нижнего белья… Я могу назвать немало рекламодателей, жаждущих мелькнуть в моей передаче. И, к твоему сведению, забавы с кляпом во рту и порка кнутом не входят в число главных женских фантазий.
Он все-таки посмотрел на нее, хотя и знал, что не следовало этого делать. Ее глаза сейчас были ярко-синими – они снова напоминали цвет неба. Горящие вызовом, невероятно сексуальные. Его взгляд скользнул к мягким пухлым губам Фейт. Поток жара растекся по его телу, и все в Кэше мгновенно стало каменно-твердым.