Самая сладкая ложь
Шрифт:
— Добрый день, — сказал он.
Женщина пару секунд продолжала изучать его, не произнося ни звука.
— Здравствуйте, Константин, — ответила она. — Прошу прощения, обед еще не готов. Надеюсь, вы не очень голодны?
— Если ты продолжишь мучить нас этими запахами, то мы точно кого-нибудь съедим, — рассмеялась Марика. — Тебе нужна помощь?
Женщина покачала головой, накинула платок на плечи и присела на край дивана. Легкое, почти неуловимое сходство было между ней и Марикой — от матери она унаследовала разве что миниатюрное телосложение.
Хозяйка
— У нас многое изменилось за это время, — заговорила она.
Марика поднялась.
— Я оставлю вас ненадолго.
Константин поднял глаза на собеседницу.
— Примите мои соболезнования, — сказал он. — Если бы я знал, то обязательно приехал бы.
— Благодарю, но мне легче переживать одной. Думаю, вы меня понимаете.
— Если честно, я чувствую, что какие-то вещи между мной и ним остались недосказанными.
Мать Марики тронула платок и поправила его на плечах.
— Даже если он держал на вас зло, Константин, в чем я сомневаюсь, то он простил вас. Впрочем, зачем ворошить прошлое? Давайте поговорим о вас. Надеюсь, у вас все хорошо?
— Я бы не говорил с полной уверенностью, но чувствую, что все в скором времени наладится.
— Все обязательно наладится. — Она кивнула в том направлении, куда несколько секунд назад ушла Марика. — С вами хочет познакомиться молодой джентльмен.
Константин повернулся и встретился взглядом с мальчиком, которого держала за руку Марика. Мальчик смотрел на него серьезно, немного насупившись.
— Здравствуйте, сэр, — сказал мальчик и протянул новому знакомому руку. — Натанаэль.
— Очень приятно, Натанаэль. Константин. Похоже, ты недоволен. Ты не хочешь со мной знакомиться?
Мальчик смутился.
— Вовсе нет, сэр, — ответил он, — просто меня отвлекли. Я рисовал.
Константин посмотрел на Марику.
— Вот так мешают художникам, отрывая их от творчества.
— Натанаэль знал, что ты придешь, — сказала Марика. — Но мы опоздали, и он решил использовать это время для рисования.
— Значит, ты рисуешь?
Мальчик склонил голову, выражая согласие.
— Я могу показать вам свои рисунки, — предложил он.
Это тоже было сказано серьезно, по-взрослому, без тени смущения или хвастовства.
— Я с удовольствием посмотрю, — согласился Константин.
Натанаэль отправился в одну из комнат, жестом пригласив нового знакомого следовать за собой.
Комната мальчика выглядела несколько аскетично, но позволяла составить впечатление о своем хозяине. Аквариум, небольшая полка с книгами, аккуратно сложенные тетради, большой почти собранный паззл на ковре, коробки с конструкторами, фигурки оригами, модели яхт и кораблей. В одном из углов комнаты лежал баскетбольный мяч, а под кроватью прятались ролики.
— Слава Богу, он сделал уборку до твоего прихода. — Марика потрепала мальчика по волосам. — Если бы Константин
Натанаэль подошел к письменному столу и взял альбом.
— Только, — смутился мальчик, — не смотрите последний. Он не получился.
С минуту Константин рассматривал рисунки.
— Сколько тебе лет? — спросил он, не отрываясь от своего занятия.
— Семь, сэр.
— Ты отлично рисуешь. В твои годы я тоже неплохо…
Тут он осекся и посмотрел на Марику.
— Послушай… — Он повернулся к Натанаэлю. — Надеюсь, ты простишь нас. Мы отойдем и поговорим.
Мальчик снова склонил голову в знак согласия и сел за стол.
Константин изучал его. Натанаэль сидел прямо, расправив плечи и слегка склонив голову над рисунком. У мальчика были темно-каштановые, почти черные волосы, смугловатая кожа и четко очерченные, даже резковатые черты лица. С восточной внешностью контрастировали разве что большие бархатно-зеленые глаза, опушенные длинными ресницами.
Сосредоточенно вглядываясь в рисунок, Натанаэль тер пальцами щеку, а потом закинул голову назад и, потрепав пятерней слишком отросшую челку, сладко потянулся. И Константин мог бы поклясться, что когда-то давно, тогда, когда он еще не имел привычки часто посещать парикмахера, любил повторять этот жест. Он хорошо помнил, как бессонными ночами во время сессии он сидел за столом в крошечной комнате университетского общежития и в сотый, тысячный раз перечитывал теорию асимметричного шифра. Когда на часах было начало четвертого, он говорил себе, что пора спать, ведь завтра экзамен, но какая-то неведомая сила заставляла его сидеть за столом еще как минимум час. И молодой студент факультета стратегии и аналитики разваливался на стуле, позволяя себе пару секунд слабости, откидывал голову назад, рассеянно трепал волосы, потягивался и возвращался к учебе.
Марика, ожидавшая его на балконе, примостилась на крошечной табуретке. Константин встал рядом.
— Я слушаю тебя, — проговорила она.
— Скажи мне, кто этот мальчик?
— Он ведь представился. Его зовут Натанаэль. Как ты видел, он хорошо рисует. У него фотографическая память и идеальный музыкальный слух. Читать и писать он научился в три года, и поэтому его сразу взяли во второй класс — в первом ему делать было нечего. Он учится в хорошей частной школе, и каждую неделю я слышу от его учителей, что мой ребенок — маленький гений.
Константин ждал, но Марика закончила монолог.
— Твой ребенок?
— Да. Наш ребенок, если говорить точнее. — Марика кивнула в направлении приоткрытой двери балкона. — Это твой сын.
Затянувшееся молчание нарушил Натанаэль. Он выглянул на балкон и сказал:
— Бабушка зовет к столу.
— Скажи ей, что мы скоро будем, любимый, — сказала Марика.
Константин посмотрел ему вслед.
— Мой сын, — повторил он. — Вот это сюрприз так сюрприз.