Самая страшная книга 2024
Шрифт:
– А вот тебе соль, красавица. Прости, что без хлеба, – ухмыльнулась Шишига, бросая навстречу ей белую щепотку из кармана.
Ветер, дувший в спину, облегчил задачу: взмах костлявой Шишигиной руки – и мелкие кристаллики вонзились в оскаленную рожу, что мигом пошла пузырями. Тварь заголосила, зацарапала когтями морду, пытаясь спасти от поражения глаза – тщетно. Шансов у нее не было, и мгновение спустя пуля нашла и так мертвое сердце.
«Теперь за дело!» – приказала себе Шишига.
Розовые пластиковые часики, что красовались на ее запястье,
Если не кто пострашней.
Присев, Шишига скинула потрепанный, в бурых пятнах рюкзак и достала из него пакет с пакетами. Вытянула один, похожий на дохлую медузу, и насыпала в него граммов сто праха, что остался от последней лиходейки. И, кто знает, быть может, в этот раз…
Она встряхнулась. У нее еще оставалось дело. Не время думать о главной цели.
Шишига встала и быстро зашагала к детской площадке. На мертвяка она не смотрела: взгляд шарил по девке, что так и висела на крепкой ветке, не приходя в сознание.
Никаких знаков на лебяжьем теле пленницы не было. Шишига дважды обошла ее кругом, чтоб убедиться в этом, чуть ли не обнюхала. Потрогала железным ключом, бросила на кожу чуток соляных крупинок – нет ли реакции?
Затем, довольно кивнув, полезла отвязывать.
Пара минут, и тело сломанной куклой рухнуло на землю, чтобы впервые издать звук – мучительный короткий стон, долетевший из еще не отступившего кошмара.
– Просыпайся. Очнись. Слышь, ты, спящая царевна? Целоваться нам некогда.
Девкины ресницы не затрепетали, глаза не открылись. Только живчик на шее заколотился чуточку сильней.
Шишига закусила губу. Одевать девку было не во что, да и некогда. Поэтому, поразмыслив, она сняла с шеи одно из трех чесночных ожерелий, чтобы дать болезной хоть какую-то защиту. Нагнулась, поднатужилась, поднимая дополнительный вес на закорки…
И потащила свою найденку в Логово.
Туман, заполнявший гудящую голову, отступал медленно, с боем. И столь же медленно пробуждалось тело: сперва она ощутила подмерзшие пальцы рук, затем – ног. Щеку, что прижималась к плохо просохшей, отдававшей плесенью подушке, и немилосердно стянутую чем-то грудь.
В какой-то миг нос ощутил запахи пота, чеснока, а еще – отчетливый душок мочи, так похожий на тот, что царит в подъездах, где обитают кошки. Затекшая нога дрогнула, породив неожиданный металлический звук, и глаза наконец открылись.
Света было немного. Сумрак скрадывал очертания предметов, запутывал и пугал. Первым, что она кое-как разглядела, был тазик в полуметре от нее. Обыкновенный пластиковый тазик, на бортике которого висела грязная тряпка. Возле него аккуратным рядком стояли баночки с детским питанием, а дальше…
Она пискнула, заметив неподалеку чьи-то ноги в черных измочаленных кроссовках. А потом резко села – и чуть не задохнулась, увидев цепь, что тянулась
– На златом крыльце сидели… – хрипловато пропел некто, стоявший к ней спиной.
Сердце подскочило, чтобы застрять и заколотиться в самом горле.
– Царь, царевич…
Кричать не было сил. Казалось, страх заморозил все звуки, что рвались у нее изнутри. Грудь вздымалась все сильней, грозя порвать тесную, не по размеру, маечку.
– Король, королевич…
Темная фигура медленно плыла в полумраке, трогая длиннопалыми руками облезлые обои, на которых желтели распечатки с крупными заголовками: о зеленых огнях, пролетевших над рекой, о метростроевцах, что все глубже, алчнее вгрызались в землю, о новом торговом центре, что зря построили на древнем кладбище.
– Сапожник, портной…
Некто шел в сумраке, мимоходом цепляя когтями листья мертвых фикусов, которые оккупировали скелеты стеллажей. Тревожил пламя, танцевавшее в пустых жестянках из-под тушенки.
– А ты кто такой? – каркнули совсем близко, и она шарахнулась назад, к стенке, увидев нависшую над ней тень.
Тень, что присела на корточки на границе соляного круга, по-птичьи завертела лохматой седой головой, разглядывая ее то одним, то другим прищуренным глазом. Тень, что походила на бомжеватую тетку, одетую не пойми как, украшенную ржавыми браслетами и чесноком, но разве у бродяги бывает столь хищный, цепкий, оценивающий взгляд?
А еще – винтовка, что виднеется над плечом.
– Ну? – цокнула языком тетка.
– Я… не помню… – жалко выдавила она.
Теткин рот разочарованно приоткрылся, показав два недостающих зуба.
– Лады, – бросила тетка, поднявшись. Потерла лицо, скуляще зевнула, точно старый усталый пес. Поправила оружие за спиной…
Снова посмотрела на пленницу.
– Значит, будешь Найденкой, – объявила тетка, внезапно подмигнув.
И захохотала неведомо почему.
…Казалось, прошло тридцать лет и три года. Прямо как в настоящей сказке. Уйма времени, заполненного непрерывным выживанием, экспериментами и грубоватой заботой о по-прежнему безымянной девке.
Шишига уже не помнила, сколько дней и ночей она держала ее на цепи, пока та не пришла в сознание. Обтирала мокрой тряпкой, кормила мясной пюрешкой, которую так кстати отыскала при очередной вылазке. Колола, как и себе, витаминную смесь в тонюсенькие вены. Ждала, не пробудится ли Нечто.
Но железо и соль хорошо делали свое дело. Девка явно была чиста, нетронута тварями. А значит, годилась, чтобы водиться с ней и впредь.
Конечно, сперва Найденка дичилась. Тряслась, точно крыска, загнанная в угол, скалила белые, не чета ее гнилушкам, зубы. Но потихоньку, понемножку начала доверять. Понимать, что Шишига вовсе не желает ей зла. А уж когда она вывела ее в коридор и подвела к окну заброшки…