Самая темная луна
Шрифт:
Брат казался на удивление взрослым. Может, он и правда готов стать солдатом?
– Сколько у Мендосы военных командировок? Он ведь недавно вернулся вместе с Каэлом, да?
Кажется, брату известно гораздо больше, чем мне. Я вечно путалась в продолжительности этих командировок, в фамилиях и трагедиях солдат, а Каэл во время наших коротких отношений вовсе не откровенничал. Не любил рассказывать об армии, о том, что делал и видел.
– Да. Мендосу с Мартином отправили домой из-за ранений. Филипу вроде бы досталось меньше, но я слышал, когда
– По-прежнему куришь? – спросила я.
– Ш-ш. Короче говоря, Филипа я знаю не слишком хорошо, но он боевой товарищ Каэла.
Я вздохнула. Остин на глазах превращался в солдата. Я завела машину и выехала на дорогу, включив радио.
– Боевой товарищ? Ты уже заговорил на армейском жаргоне. Погоди, так Филип – это имя или фамилия?
До меня только теперь дошло, что Филипом его зовут и Элоди, и солдаты.
– На армейском жаргоне мы говорим с детства, – рассмеялся брат. – Ты, кстати, тоже. А зовут его Филип Филипс. Ты на последнюю букву, наверное, не обращала внимания. Филип Филипс. – Вновь смешок. – Как девчонку из нашей старшей школы, Кристи Кристи.
Я улыбнулась. Остин приглушил радио до минимума.
– Бедная Элоди, – пошутила я. – А Мендоса? У него ранение или всего лишь ПТСР?
– Не стоит говорить про ПТСР «всего лишь». Знаешь, психологические травмы бывают гораздо хуже физических…
Остин достал из кармана маленькую коробочку и сделал из нее затяжку. Машина наполнилась паром.
– Эй! – Я опустила пассажирское окно до самого низа.
– Я бросил курить сигареты, гордись, – заявил брат и вновь затянулся.
– Горжусь, но ты все равно куришь.
– Чего это ты так интересуешься Мендосой?
– Да просто… – Я подыскивала в ответ нечто среднее между правдой и ложью. – Просто интересно. Это ведь теперь твои друзья.
– Кари, в армии много паршивого, да. И если искать гадости, ты их найдешь. Только в целом жизнь там проще. Распорядок, горячая еда каждый день. Попробуй думать о хорошем, а не циклиться на плохом.
Вот, значит, что меня теперь ждет – душевный раздрай. Чтобы Остин был со мной откровенен, я должна примириться с его решением и надеяться на лучшее. Однако я страшно злюсь и ничего не могу с собой поделать.
– Я спрашиваю, потому что переживаю за Мендосу. С ним постоянно Каэл, то вытаскивает из какой-нибудь истории, то отговаривает от непоправимой глупости. Если Мендосу бросит жена… – Я сглотнула ком в горле. – Это будет ужасно.
– Да… Он тогда точно с катушек слетит. Надеюсь, Глория выдержит. У них трое детей, и, кроме нее, с Мендосой никто не умеет справляться. Ну, еще Мартин.
Я ощутила на себе взгляд брата, но продолжила смотреть на дорогу.
– Это чертовски трудно. Военный образ жизни. Мы в нем выросли, мы в курсе, – проговорил Остин. – Однако я подписал контракт всего на три года. Заработаю денег на колледж, сэкономлю на жилье. Машину смогу купить. В общем, перестань за меня переживать… Слушай, ну прости, что я сделал все тайком. Будь у меня
Вот как с ним спорить? Я чувствовала грусть, злость и продолжала думать о Мендосе, о том, как тесно его жизнь переплелась с жизнью Каэла.
– Я понимаю твое отношение к армии. Я сам к ней так относился, ты же знаешь. Только у меня нет денег на колледж.
– Нам обоим выделили стипендии для профессиональных курсов, – напомнила я. – Лично я свою использовала.
Остин закатил глаза, откинулся на сиденье.
– Ну да, ну да. А еще ты умнее меня. Я бестолковый неудачник, меня один раз арестовали…
– Почти два раза. Вместо тебя арестовали и обвинили Каэла.
– Я не виноват!
– В его задержании – да, не виноват. Ты виноват в том, что мы там оказались. Прилетели спасать твою задницу.
Остин вскинул руки.
– Да, да, прости! Не мог же я бросить девчонку, парень ей угрожал, а я ничего другого не придумал.
Я почти не помнила лиц тех молодых полицейских, зато отчетливо помнила, как они без единого вопроса замахнулись черными дубинками. В голове прозвучал голос Каэла: «Так оно и бывает, когда молодежь учат убивать, а не укрощать».
Каэл попытался вытащить Остина из неразберихи, но сам стал мишенью.
– Я ведь попросил прощения за ту историю. Кари, я стараюсь изо всех сил! Да, иногда еще косячу, но уже меньше, чем с дядей Майком.
Я перестроилась в скоростную полосу, обдумывая слова брата.
– Научись прощать, Кари. По-настоящему. Я понимаю, ты разозлилась, потому что я тебе не сказал. Паршиво вышло, согласен. Только мы давно выросли, я не могу держать детские обещания. Я тогда не знал, как весело жить самому.
– Это я понимаю. Просто теперь пути назад у тебя нет, передумать не получится. Да еще Каэл! Помогал тебе, а мне – ни слова! Я думала, ему можно доверять…
– Карина, ты не доверяешь никому, очнись. Потому и психуешь – из-за его участия.
Остин приподнял бровь и вновь припал к электронной сигарете, похожей на разъем USB. Продолжил:
– Мартин хороший парень. Я говорил тебе раньше – и повторю опять. Он заботится о нас. Обо всех. Видишь, как с Мендосой нянчится? И так с каждым. Только поэтому я попал к нормальному вербовщику, он друг Мартина. Перестань ему нервы трепать. Ты ищешь повод его возненавидеть.
– Мне вроде повод не нужен.
Остин выдохнул пар, покачал головой.
Боль от предательства вернулась. Я поверяла Каэлу свои переживания и секреты, он прекрасно знал, как я восприму отказ брата от свободы, – но, даже зная, помогал ему. Видимо, Остин Каэлу дороже меня. До чего больно, будто огнем жжет…
– Рада, что у тебя появился такой замечательный друг, – язвительно бросила я.
Все же на душе потеплело от подобного отношения Остина к Каэлу. С ним брат чувствует себя уверенней и защищенней, в чем очень нуждается. Ему лучше рядом с другими людьми. Я не такая, это у него от мамы.