Самая темная ночь
Шрифт:
— А дальше те бабы, что ведьму топили, сами в этом затоне потопли, одна за другой. И лета не прошло, как их мужики овдовели.
— Что ж они тут делали? — В горле вдруг пересохло. — Далеко ж от деревни.
— Никто не знает. — Степка пожал плечами. — Они среди ночи сюда приходили, а находили их уже на следующий день.
— Это она их звала, — сказал Игнат с непонятной меланхолией и швырнул камень в воду. — Звала, а потом топила. Так ведь? — он посмотрел на Степку.
— Всякое
— Она же не всех подряд убивала! — крикнул ему вслед Игнат. — Только врагов!
— А кто ж знает, кого она врагом посчитает? — не оборачиваясь, сказал Степка.
Вечером, в лучах закатного солнца история эта казалась больше сказочной, чем страшной, а под покровом ночи мне отчего-то сделалось не по себе. Не оттого, что я поверил в историю про ведьму, просто место было уж больно уединенное, а ночь уж больно темная. Ведьмовская…
Чтобы не думать, не пугаться еще больше, я и решился поговорить о том, что давно меня мучило, рассказал брату все как есть, слово в слово пересказал разговор отца и покойной матушки.
Игнат молчал очень долго. Костер почти догорел, и я не видел его лица. Думал, вдруг уснул, но разбудить не решался.
— Не любила она меня. — В темноте голос Игната был похож на шипение догорающих углей. — Никогда не любила. Я с детства это знал, чувствовал.
И хотел бы я сказать, что он ошибается, но не мог, тоже чувствовал…
— А отец? — только и спросил.
— А отец? Отец любит, наверное. Не знаю…
— Любит! — сказал я с уверенностью. — Ты же первенец, старший сын.
— Старший сын, — эхом отозвался Игнат, и снова наступила долгая тишина.
Я лежал на спине, закинув руки за голову, и всматривался в ночное небо. Даже в россыпи звезд мне виделся трилистник, ведьмовской знак. Не получилось у нас с братом разговора. Игнат знал не больше меня. Или знал, но отчего-то не хотел об этом говорить.
Я уже почти заснул, когда услышал над ухом его громкий шепот:
— Поверил про ведьму, Андрей?
— Нет. — И ведь не соврал почти. Кто ж в наш просвещенный век верит в колдовство и глупые мужицкие сказки?!
— И не испугался, значит?
— Нисколечко.
— Тогда давай в затоне искупаемся. Смотри, какая ночь теплая! Что ж лежать-то без дела?
Не хотел я купаться в затоне. Самому себе еще мог признаться, что рассказ Степана меня напугал, но вот
— Ты со мной, брат? — Игнат уже раздевался. Он смотрел на меня сверху вниз, и в темноте мне казалось, что глаза его отсвечивают желтым. Как у волка…
— Я не боюсь!
А даже если и боюсь, то за братом пойду хоть на край света. Что мне какой-то ведьмин затон!
Вода была холодной, куда холоднее, чем казалось вечером.
— Ключи тут на дне, вот и холодно, — сказал Игнат и бесстрашно нырнул в воду.
Нырнул и исчез в кромешной ночной темноте, будто утонул. Горло мое сдавили тиски страха. Только на сей раз не за себя я боялся, а за брата. Игнат плавает лучше меня, случись с ним что — я не помогу. Мне бы самому на воде удержаться.
Время шло, с затона не доносилось ни звука, ни всплеска. Я уже почти решился закричать, разбудить Степана, когда Игнат вынырнул у противоположного берега. Я его не увидел, сначала услышал всплеск, а потом тихий голос:
— Ну, что же ты, Андрей! Плыви ко мне! Нет тут ни ведьм, ни русалок.
За братом на край света… Я ринулся вперед, не раздумывая, не оставляя себе возможности одуматься и испугаться. Я почти смирился с колючим холодом воды. Надо двигаться, плыть вперед, чтобы согреться.
Где же Игнат? Ни зги не видать. И луна скрылась за тучами. Как же теперь в темноте?
— Игнат, ты где? — осторожно, стараясь не сорваться на крик, позвал я. — Игнат!
Молчание. Кошки-мышки — с детских лет любимая забава моего брата. Но разве же место? И разве же время?
— Глупо это, Игнат! — Я хотел, чтобы получилось зло, а вышло жалко. — Все, я выхожу!
Я бы, наверное, и вышел, если бы не этот звук. Вода у противоположного берега забурлила. На мгновение мне показалось, что затон вот-вот превратится в кипящий котел, и я сварюсь в этом котле, как маленькая глупая рыбка. А потом я услышал слабый крик, и от страха не сразу понял, что кричит Игнат…
Брат бился в воде, точно пойманный в невидимую сеть. Вот откуда это странное бурление. Из-за тучи на мгновение показалась луна, и в эти мгновения я успел заметить, как он машет руками, как с головой уходит под воду…
Игнат тонул. Или не тонул, а сражался с тем, кто пытался утащить его на дно затона…
Я не стал раздумывать, я забыл даже о том, что плохо плаваю. Я ринулся вперед, спасать своего брата.
…Как же страшно, когда остаешься один на один с темнотой! Когда знаешь, что под тобой бездна, и в бездне этой притаился кто-то ужасный. Мышцы цепенеют уже не от холода, а от этого парализующего страха.