Самая темная нота

Аларкон Нелия

— Я слышал, твоя сестра учится в этой школе.

Датч подходит ближе.

— Откуда ты знаешь?

— Джинкс прислала фотографию. — Он ухмыляется. — Виола Купер. Большие карие глаза. Милая улыбка. Хочет стать звездой грима.

Мои плечи напрягаются.

— Даже не думай разговаривать с моей сестрой.

— Тогда тащи свою задницу наверх. — Он вздергивает подбородок к сцене.

У меня в животе все пенится от нервов, и я покрываюсь холодным потом.

— Я не могу.

— Нет, можешь.

— Почему

ты так со мной поступаешь? — Стону я.

Хотя я знаю. Это потому, что он меня ненавидит.

— Тебе нужно преодолеть страх перед сценой.

— Датч, я правда не могу.

Он наклоняется, встречаясь с моим взглядом.

— Не думай о толпе. Представь, что здесь только ты и я, а? Побей этот треугольник так же, как ты хочешь пробить молотком мою голову. — Он делает паузу и, кажется, обдумывает это. — Но бей в такт.

— Я отказываюсь.

— Не вариант, Брамс. — Он качает головой.

Снаружи MC объявляет группу. Первокурсники аплодируют.

— Время пришло.

Взяв меня за руку, Датч тащит меня к сцене.

— Ты можешь просто бросить это? — Я вцепляюсь в его рубашку и держусь за нее изо всех сил. Никогда не думала, что буду умолять Датча о чем-то, но вот я здесь. Практически на коленях.

— С каких пор ты отступаешь перед вызовом, Брамс?

Я фокусирую взгляд на его упрямом взгляде.

— Это другое дело. Я не выступала на сцене в качестве самого себя с двенадцати лет.

На этот раз рука, которой он обхватывает меня, терпелива. Медленно, словно успокаивая мой учащенный пульс, Датч потирает круги на моем запястье.

— Не смотри на них, Брамс. — Он ведет меня к двери. — Смотри на меня. Продолжай смотреть на меня. — Он оглядывается. — Потому что если ты убежишь, я найду тебя, и тебе не понравится, что я с тобой сделаю.

Мои глаза сужаются от отвращения, но я не могу на него огрызнуться, потому что мы уже выходим на сцену.

Инструменты расставлены. Гитары. Барабанная установка. Разноцветные огни. Большие воздушные шары удерживаются сетчатым навесом. А потом — глаза.

Передо мной проплывает море лиц, красиво одетых и окутанных тенью. Я не вижу Виолу, но, честно говоря, я не вижу ничего, кроме своей собственной дымки страха.

Кажется, меня сейчас вырвет.

Датч отпускает мою руку, и я делаю шаг, чтобы убежать со сцены, когда на моем пути возникает Финн. У него через плечо перекинута бас-гитара. Его глаза пристально смотрят на меня.

Я бросаю на него отчаянный взгляд. — Финн, пожалуйста.

Он качает головой и указывает подбородком на треугольник.

Зейн сидит за внушительного вида барабанами. Его вороные волосы падают ему на лицо, и он трясет головой, чтобы убрать их с глаз. Ухмыляясь, он направляет барабанную палочку в мою сторону.

Я поникла от страха и растерянности. Почему они так со мной поступают? Они хотят увидеть, как я задохнусь?

Это их последний план, чтобы окончательно вытолкнуть меня из Redwood Prep?

— Садись сюда. — Финн указывает на стул, стоящий в самом конце сцены.

Я мчусь туда, сердце колотится от облегчения, а мой верный треугольник прижат к груди.

Когда я устраиваюсь поудобнее, Датч кивает мне. Я и не подозревала, что он ждал, пока я сяду. От этого небольшого намека на заботу у меня в груди что-то сдвигается.

Я киваю в ответ и наблюдаю, как он берет гитару с подставки и с легкой грацией заносит ее над головой. Он выглядит таким непринужденным. Ублюдок.

Все мое тело пылает, и я изо всех сил стараюсь не задохнуться. В последний раз, когда я выступала перед толпой, мне было двенадцать, я плакала и боялась.

Я крепче сжимаю свой треугольник. Это совсем другое. Ты не за роялем.

Самоубеждение помогает. Я начинаю понемногу успокаиваться. Датч здесь. Финн и Зейн тоже. И хотя они ужасно со мной обошлись, по крайней мере, я не одна. Я пристроилась сзади, целая и невредимая, играю на инструменте, который не имеет никакого веса в представлении.

Просто дыши, Каденс. Просто дыши.

Датч стоит лицом к толпе. Он обхватывает микрофон длинными тонкими пальцами. Его голос разносится по залу, когда он представляет группу, и я вижу, как несколько девушек падают в обморок. Бедняжки уже попали под его чары, что неудивительно. Датч высок и прекрасен в свете прожекторов.

Смотреть на него лучше, чем теряться в своих мыслях. Я замечаю его самоуверенную ухмылку, когда он отсоединяет микрофон. Он расхаживает по сцене, пока Зейн начинает играть на запоминающемся барабане. Его голова покачивается, и он распускает еще одну уверенную ухмылку. Это его мир, и он им владеет.

Зейн прекращает играть.

Затем он поднимает палочки и начинает отсчет.

Раз, два, три.

Я нахожусь так близко к барабанам, что когда Зейн стучит по тарелкам, я чуть не вырываюсь из собственной кожи. Финн вступает с фанковым риффом на басу, а Датч повторяет его на электрогитаре ритм за ритмом, его лицо напряжено в концентрации.

Я задыхаюсь от удивления, когда слышу игру Датча. Он использует музыку как оружие, разрушая все, что, как мне казалось, я знала о нем, и собирая все заново.

Рев становится громче, море первокурсников ухмыляется и подпрыгивает от восторга.

Я нахожусь сзади, поэтому мне виден только профиль Датча, но он достаточно мощный, чтобы удержать мое внимание. Острые скулы. Сильная челюсть. Пухлые губы. Он вгрызается в гитарную партию так же, как я вливаю душу в фортепиано, словно это его последняя ночь и ничто не имеет значения, кроме этого момента.