Самая трудная роль
Шрифт:
– Он, он! Тот, с чемоданом, «боксёр»! – закричал Олег.
Бойцов быстро глянул в окно. Как ни медленно шла машина, они уже успели здорово обогнать мужчину с пузатым чемоданом в руках.
– Давай за угол, – скомандовал Бойцов. – Останови…
…Александров у самого угла нос к носу столкнулся о каким-то увальнем. Он хотел его обойти (не до ссор), но добродушное лицо того расплылось в радостной улыбке:
– Витька, друг сердешный, неужто ты? Здорово!
Александров растерялся и машинально протянул руку, чтобы поздороваться. Может,
Рванув на себя, он развернул Александрова и, прихватив за второй рукав, поднял его. Ничего толком не успев сообразить, он оказался в муровском «рафике»
– Чемодан подберите, – приказал Бойцов, досматривая одежду задержанного.
Посыпались вопросы:
– Куда вы, Александров, шли?
– Домой.
– Домой?
– Ну да.
– А где Зимин?
– Не знаю!
– Ну? – рявкнул Бойцов. К кому «ну» относилось – понять было невозможно. То ли к задержанному, то ли к оперативнику, запутавшемуся с чемоданом. Но Александров почему-то испуганно вздрогнул.
– А обрез тоже не знаете где?
– У него… если не выбросил… Ой… – Александров повернулся и скорчился от боли, быстро стрельнув глазами в лицо Бойцова.
– В чём дело?
– Я на тебя жаловаться буду. Рёбра, гад, поломал!
Александров попытался взять инициативу разговора в свои руки.
Но на Бойцова такие примитивные приемы не действовали.
– Ребра-а-а? – протянул он. – Молодец!
«Молодец» не означало ровным счетом ничего. Но многоопытный Александров, соединив грозный тон с внушительной фигурой оперативника, сделал какие-то свои, только ему ведомые выводы.
– Где вы договорились встретиться? – спросил Бойцов.
– А зачем встречаться-то? – Александров левой рукой осторожно разминал пальцы на правой. Кисть покраснела и начала припухать. – Гляди, чего сделал, – злобно сказал Александров. – Достанется и тебе ещё своё, водила чёртова, – кольнул взглядом таксиста.
– Что же вы так волнуетесь? – вдруг ласково и заботливо спросил Бойцов. – Для вас всё самое страшное уже позади. A вот дружку вашему куда хуже. Будет ждать, волноваться, почему вы не пришли.
– Дa не должен я с ним встречаться!
– Должны, должны… Над же вам рассказать ему, как дальше быть, да что в крайнем случае говорить. И я даже могу сказать, где ваша встреча должна состояться. Хотите?
– Валяй, – притворно-безразлично сказал Александров, подбираясь как перед прыжком.
Это был самый сложный момент разговора. Если Бойцов скажет верно – победа за ним. Александров сломается. Чуть ошибся – он замкнется, и из него клещами ничего не вытащишь. Поймёт, что у них одни догадки и ничего конкретного.
– Будет она недалеко, – спокойным голосом начал Бойцов. – Иначе – такси бы взял. Тяжёлый чемодан долго не потаскаешь. С другой стороны, даже если недалеко – всё равно глупо с ним
Александров молчал. На лбу у него выступил пот. Одна капля сползла по носу на губу. Он машинально слизнул ее языком.
Бойцов говорил спокойно. Но рубашка у него была мокрая от напряжения. Чёрт его знает, откуда так складно всё получается? Интуиция и вид бандита? Но этого мало. Догадки? Слишком велика вероятность ошибки. Очевидно, здесь вступали в силу законы профессионализма, когда человек, знающий и любящий своё дело, может совершать невероятное. Бойцов был убежден, что составные этого закона современной науке не неизвестны. Но это им не мешает быть объективной реальностью.
– …Так вот, – продолжал он, – самое ближнее место, которое отвечает вашим требованиям, кинотеатр «Звезда». Встреча назначена, – Шура посмотрел на часы, – минут через сорок, самое большее через час.
Александров молчал. Он проиграл и думал теперь об одном: как бы получить меньшее из того, что ему причитается.
– Вещи вы очень кстати захватили, – заметил Бойцов с улыбкой. – И сопротивления не оказывали при задержании. Суд учтёт… Пропить ещё ничего не успели? Нет! Вот и чудненько. Потерпевший только вот опоздает… Где документы и деньги, вы, надеюсь, сами расскажете? Нет, нет, не к спеху… Нам сейчас ещё Зимина взять надо. Вы-то помочь отказываетесь? Так что своими силами обходиться будем.
– Ладно, это… – Александров вытер тыльной стороной ладони лоб. – Ждать он меня будет не у афиши, а на скамейке, там, рядом со стекляшкой. В полвосьмого…
Акт третий. Ах, женщины, женщины
К чёрту, всё к чёрту! Связался, дурак. Надо ж 6ыло на разбой идти. И этот хорош! Сам завёл, райскую жизнь расписал, горы денег, а как что-то делать – язык проглотил. Третьего не взяли. Алкаш! Нашёл помошничка! А из-за этого таксист ушёл, и клиент смылся. Стрельбу чуть не подняли у оживлённого шоссе,
Вечер был тёплым. Но Зимина пробирала дрожь. Вся кожа как-то особенно болезненно ощущала любое дуновение ветерка. Он понимал, что и таксист, если он не дурак, и тот клиент, которого «сняли» в магазине, ужe давно в уголовку настучали. А контора (как он привык называть про себя Петровку, 38) ох не любит, когда по городу с «пушками» разгуливают.
Он стоял у скамейки, где договаривались. Устал, и хотелось сесть. Но сделать это было невозможно. Засунутый за пояс обрез даже при ходьбе неудобно упирался в ногу. Где уж там сесть! Господи, а слово-то какое нехорошее! Сесть! Тьфу на него, тьфу…