Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала
Шрифт:
— Баобаб, закройся!
И дупло в стволе баобаба закрылось.
Как всем известно, Лёк трусоват, но в то же время безмерно любопытен, и любопытство у него частенько бывает сильнее страха.
И сказал себе Лёк: «Даже трус не может спрятаться позади своего зада. Будь, что будет!»
Залез заяц на термитник вблизи баобаба и стал ждать, дрожа от страха и от нестерпимого любопытства.
Когда наступила ночь, Лёк подобрался к баобабу. Осторожно притронулся палкой к дереву и сказал:
— Баобаб, раскройся!
И в неохватно
Лёк проскользнул внутрь баобаба. И что же он там увидел? На большой циновке сидели девять слепцов, молодых и старых, и ели с огромного блюда такой превосходный душистый кускус, что у Лёка от одного лишь запаха задрожали усы и уши.
Главный среди слепцов сказал:
— Садись, наш брат, и утоли свой голод. Заяц Лёк спохватился и быстро проговорил:
— Баобаб, закройся!
Когда вход в баобаб закрылся, заяц скромно сел с краешка и принялся за кускус.
Когда все поели, главный среди слепцов поднялся, ударил по дереву палкой и приказал:
— Баобаб, раскройся!
Слепые вышли один за другим, заяц тоже прошмыгнул между ними и удрал поскорее в джунгли.
Вскоре после той ночи горячий ветер пустыни иссушил весь край. Повсюду воцарились засуха и голод. Люди и звери блуждали по стране в поисках пищи и воды, худые, истощенные и слабые.
Один лишь заяц Лёк каждый вечер приходил к слепцам, потихоньку наедался до отвала и убегал, не говоря ни слова. Так что был он весел, неугомонен и быстр, и шкура его лоснилась от сытости. Среди всех обессилевших, тощих и унылых зверей он один скакал и резвился без устали, топорща усы и сверкая глазами.
Но что должно было случиться, то в конце концов и случилось.
Буки-гиена, Буки-обжора страдала больше всех в тот голодный год. И она, конечно, заметила, что только Лёк из всех зверей сыт и счастлив.
— Добрый друг мой Лёк! — обратилась она к зайцу. — Пожалей меня, пожалей мою семью. Объясни мне: почему ты один такой сытый и резвый? Скажи мне, где ты кормишься?
Пожалел Лёк гиену.
«В конце-то концов, — сказал он себе, — у слепых предостаточно всякой еды, хватит ее и для Буки. Мне такое благодеяние ничего не будет стоить, а в будущем, может быть, и Буки мне пригодится».
С наступлением вечера Лёк отыскал гиену и сказал:
— Если хочешь, пойдем со мной вместе на ужин к слепцам. Но только с условием: не говори там ни слова, будь скромна и молчалива, иначе нам несдобровать.
— Ни о чем не беспокойся! — ответила Буки. — Я так голодна, что смогу есть часами, не говоря ни слова. Веди меня скорей!
Пришлось зайцу долго уговаривать гиену, чтобы она потерпела, дождалась ночи.
Наконец ночь пришла, и заяц с гиеной подкрались к старому дереву.
— Баобаб, раскройся, — прошептал заяц Лёк как мог тише.
Однако гиена Буки была хоть и глупа, но не глуха. И она расслышала слова зайца Лёка.
Уселась Буки возле блюда и принялась пожирать кускус, хотя заяц бросал
Все обошлось хорошо, поели слепцы, и Лёк вместе с Буки выскочили из баобаба. Но тут Буки взъярилась на зайца:
— Ты не дал мне наесться досыта! Я могла бы съесть в два раза больше, и эти слепые ничего бы не заметили!
— Буки, — ответил ей заяц, — твоя жадность тебя погубит. Ты же знаешь: слепцы — народ ушлый, и малейшая твоя промашка может их насторожить. Послушайся меня. Ешь потихоньку, молча и не торопясь, как едят слепцы.
Однажды вечером случилось так, что зайцу пришлось пойти в гости к своей приятельнице, пальмовой крысе, что жила на плантации пальм в Баоло, в самом сердце Сенегала. И осталась Буки одна.
Подошла она в темноте к баобабу, постучала по дереву посохом и проговорила своим хриплым голосом:
— Баобаб, раскройся!
Засомневался баобаб, но все же приоткрыл дупло в своем стволе.
Буки вошла, поставила в угол посох и уселась перед блюдом с кускусом.
Жаль, не было тут зайца Лёка! Только он мог бы умерить жадность гиены. А без него Буки совала свои лапы в самую глубину блюда с кускусом, и когти ее скребли по дну — клап-клап! Клап-клап! Челюсти ее щелкали — хрум-хру, хрум-хру! Она давилась и рыгала — гаум-гау, гаум-гау!
Насторожился старший из слепцов и сказал своему соседу:
— Среди нас затесался чужак!
И велел он всем прекратить ночную трапезу.
Но ведь все знают, что, если гиена дорвалась до еды, остановить ее ничто не может! И Буки продолжала жевать, глотать и выскребать кускус со дна блюда, утешая себя: они ведь слепые! Им меня не распознать.
Однако слепые, известное дело, прекрасно слышат! Схватили они свои дубинки и со всех сторон набросились на обжору Буки. Гиена чуть не подавилась! Только и раздавались удары: бух-бах! Бух-бах!
Бросилась Буки к дуплу, завопила: — Баобаб, откройся!
Открылось дупло, но, едва гиена Буки сунулась в него, старший над слепцами приказал:
— Баобаб, закройся!
И застряла гиена Буки в толстой коре баобаба, голова снаружи, а зад внутри. А слепцы принялись молотить по ее заду своими дубинками, радуясь каждому воплю Буки.
К счастью, Лёк возвращался в то время из гостей и услышал отчаянный вой гиены.
Постучал он своим посохом по стволу баобаба и крикнул:
— Баобаб, раскройся!
Выскочила Буки из баобаба с избитым задом и печальной мордой.
Что же до зайца Лёка, то он хохотал! Снова Буки поплатилась за свою непомерную жадность. Снова ей досталось!
Однако с тех пор ни заяц Лёк, ни гиена Буки больше ужинать к слепцам не ходили.
Как звери на одном поле сеяли
Было это давно, в далекие времена.
Встретились как-то звери — лев, пантера, гиена и маленький заяц. Встретились, поговорили и решили возделать на всех одно большое поле.