Сами мы дороги выбираем (сборник)
Шрифт:
Саня, вздыхая, поведал нам, что познакомился с чудесной девушкой, которую зовут Аля, и кажется, по-настоящему влюбился. А я, слушая рассказ друга, ломал голову: сказать, не сказать, что у меня нынче день рождения? Мама родила меня в городе на берегу Онежского озера, созданном Петром I. Я наконец решился.
– Ребята, мне сегодня исполнилось девятнадцать лет!
– Ты чего же молчал, Адмирал! – зашумели ребята.
Прозвище Адмирал дал мне Толя Гринь, когда мы проходили курс молодого матроса, не помню только повода. С той поры всегда, когда мы встречаемся, друзья обращаются ко мне не иначе, как Адмирал, хотя я им
Таинственно пошушукавшись, они торжественно поздравили меня и вручили драгоценные, незабываемые по сей день подарки: бутерброд с крохотным кусочком колбасы, целую кружку холодной воды (и где только они ее раздобыли?), а еще простой карандаш. Бутерброд и воду я по-братски поделил с друзьями. Карандаш сохранил: именно им я выполнял чертежи курсовых проектов. Утром первого августа мы покинули парусник «Дунай», вступили на борт крейсера, стоявшего у стенки мола в Одесском порту и явно ожидавшего нас. В этот же день крейсер вышел в море на учебные стрельбы.
Позади пять лет учебы в Севастопольском инженерном училище подводного плавания. Погоны мичмана и офицерская фуражка с крабом – заслуженный итог. Впереди стажировка, работа над дипломным проектом и его защита.
Нашему классу – без пяти минут инженерам по специальным энергетическим установкам подводных лодок – предстояло стажироваться в знаменитой бригаде подводников в г. Либаве (Лиепая).
Мы слышали, что в США построена и передана ВМФ атомная подводная лодка «Наутилус», но о том, что в Северодвинске строится первая советская АПЛ, даже не догадывались! Умели у нас хранить секреты! Стажировка в Северодвинске была бы для нас куда полезнее. Я сейчас об этом рассуждаю, а тогда…
Немного истории. В самом начале ХХ века, когда государь император Николай II своим указом признал подводные лодки отдельным классом кораблей, именно в Либаве начиналось отечественное подводное плавание. Контр-адмирал Эдуард Николаевич Щенснович был флагманом подводников. Он организовал учебный отряд подводного плавания и руководил им до самой смерти. Либавская бригада советских подводников располагалась в тех же зданиях, сохранив славные традиции первых отечественных моряков-подводников.
Мой однокашник Володя Плющ и я были расписаны на дизельную подводную лодку 613-го проекта, находящуюся в ремонте на местном судоремонтном заводе. Посетив ее, поняли, что в ближайшие три месяца, которые отведены на стажировку, она завод не покинет, и в море мы на ней не выйдем.
В таком случае, решили мы, будем осваивать организацию ремонта, учиться составлять ремонтные ведомости, доказывать офицерам Технического управления флота необходимость ремонта, а то и замены отдельных механизмов и устройств в огромном инженерном хозяйстве командира электромеханической боевой части (БЧ-5)! Когда-нибудь этот опыт пригодится.
Представились командиру БЧ-5 капитан-лейтенанту Филимонову.
– Обращайтесь ко мне вне службы Федор Фомич, – сказал он. – А вас я буду звать по именам.
Он поручил нам привести в порядок эксплуатационную документацию боевой части, имеющую довольно потрепанный вид.
Володя Плющ, жгучий брюнет украинского розлива, с хорошей спортивной от природы фигурой, пользовался повышенным вниманием представительниц слабого пола, работающих в
По выходным отдыхали мы с Володей от трудов праведных на берегу Балтийского моря, расположившись между дюнами, куда не долетал холодный и резкий ветер. Начало июня, солнышко уже припекало, но пляжный сезон еще не был открыт, вода обжигала холодом. Валяясь на теплом и чистом песочке и вдыхая воздух, наполненный смолистым ароматом сосен, невольно прислушивались к звукам, доносившимся с моря. Сначала негромко, потом всё сильнее в наши уши врывался грохот дизелей, возвращающейся в базу подводной лодки. На ней определенно кто-то из наших товарищей. Пора бы и нам в море. И такой случай вскоре представился.
Филимоныч однажды пригласил нас к себе домой.
– Мичманцы, – так он на службе обращался к нам, – водки не будет, да вам и не положено, а вот хорошим чаем угощу: друг из Египта привез. Он туда одну из наших лодок отвел и египетскому экипажу сдал. Египет ведь тоже хочет иметь подводный флот! Я пригласил его, он много чего интересного расскажет: про их порядки, про отношения между офицерами и матросами, про египетские пирамиды, про то, как встречали и как провожали наших моряков-подводников.
– Федор Фомич, – обратился я к нему, – а где ваш «движок»? (Так подводники называют командира моторной группы.)
– Лейтенант в отпуске, у него сын родился. Вы за него его работу с блеском выполнили. Спасибо.
– А почему лейтенант, у него имя и фамилия, наверное, есть? – спросил Володя.
– Есть, но я его лейтенантом буду величать до тех пор, пока он не сдаст на «самоуправство» боевой частью, – ответил Филимоныч. – И он об этом знает – и не в претензии.
В 19.00 мы покинули территорию бригады и отправились к Филимонычу. По дороге зашли в магазин, купили на свои жалкие сбережения коробку не очень дорогих конфет. Почему «жалкие»? Да потому, что нам начали шить офицерскую форму, а за это надо было доплачивать каждому из собственного кармана. Ни мне, ни Володе наши родители не имели возможности помочь деньгами. Подзаработать, как студенты, нам устав не позволял!
Коробку конфет подарили дочери Филимоныча.
Чай ароматный, вкусный, очень горячий. Пили его из тонких стаканов в подстаканниках, ложечки серебряные. К чаю Филимоныч предложил брусничное варенье и печенье нескольких сортов, в том числе галеты «Арктика» из корабельного пайка. Варенье, утверждает, варил сам из собственноручно собранных ягод.
Потекли разговоры, в основном о службе, о море.
Филимоныч захотел удивить нас, включив телевизор. Это в те годы была такая редкость, на телевизор ходили в гости. Удивить не удалось, как ни старался Филимоныч поймать какую-нибудь телестанцию с помощью управляемой антенны его собственной конструкции, установленной на крыше. А тут и друг его пришел. Он был одного с Филимонычем года выпуска, но постарше возрастом. Звали его Александр Павлович Никодимов. Форма на нем сидела безукоризненно. Чувствовалось: он гордится тем, что моряк, офицер-подводник.