Сами мы не местные
Шрифт:
Алтонгирел тут же реагирует на мою вытянувшуюся физиономию:
– А тебе, конечно, подавай все прозрачное и блестящее и чтобы у входа цветущие вишни? Нам такая показная роскошь не нужна, нам надо, чтобы функцию свою выполняло…
Я ставлю на землю свой чемодан, открываю верхний паз, достаю шприц и выразительно показываю Алтоше. Он сглатывает и затыкается. Я убираю шприц в нагрудный карман и похлопываю по нему ладошкой, дескать, гляди, я вооружена. На духовника действует отлично.
Меж тем Азамат заходит в здание станции и выходит оттуда, неся на плече моток каната с крюком на конце. Этот крюк он зацепляет за край какого-то невидимого отверстия в хвосте
– Ничего не забыла в салоне? – спрашивает меня муж, прежде чем нажать еще на какую-то фигулину в стене.
Я мотаю головой. Мы сходим с дорожки, а наш унгуц занимает почетное место в углу рядом с лифтом. Тут до меня доходит, что платформы вдоль стен – это места для транспорта. После этого мы грузимся во второй лифт и едем вниз.
У муданжцев, видимо, ненормальное пристрастие к прозрачным лифтам. Что на Гарнете, что здесь, пособие для начинающих геологов как на ладони.
– Ты у меня в доме, надеюсь, непрозрачный лифт сделал? – спрашиваю подозрительно.
– Только крышу, чтобы днем на освещении экономить, – отвечает он и улыбается. – Я помню, как ты на Гарнете боялась.
– А в общественных местах они у вас всегда такие?
– Если есть на что посмотреть. Здесь вон какие породы красивые мимо плывут. Если бы скучная земля была, сделали бы с закрытыми стенками. А так – приятно иметь возможность взглянуть на то, по чему ходишь.
Лифт привозит нас, как мне сначала кажется, на платформу метро. Над головой метрах в пяти закругленный свод, за краем платформы по обеим сторонам тот самый рельс, который моно. На нем стоит одинокий вагончик.
– Ну вот – Азамат делает пригласительный жест. – Заходи, устраивайся, тут ехать часа три, если я правильно помню.
– Чуть меньше, – скрупулезно поправляет Алтонгирел.
Внутри вагончик обставлен большими мягкими сиденьями по четыре со столиком посередине. Никакой кабины машиниста тут нет, так что мы рассаживаемся в носу, чтобы смотреть вперед, а не только по бокам. Я с Азаматом, а Алтоша через проход. Наши вещи уже здесь, стоят в заднем конце вагончика в чем-то типа детского манежа из сетки. Азамат вызывает прямо на лобовом стекле менюшку и что-то на ней жмет. Двери закрываются, и мы трогаемся.
– А управлять ты будешь? – спрашиваю.
– Да нет, оно автоматическое. Катится по рельсу в туннеле, и все тут. Управлять можно только дверями, кондиционером и прозрачностью окон.
Собственно под землей мы проезжаем метров сто, а потом вдруг все вокруг заливает голубоватый свет и мы оказываемся в прозрачной трубке в толще воды. За спиной довольно круто вниз уходит стена, из которой мы выехали, а вокруг уже вьются пестрые рыбки и крошечные, почти прозрачные медузки. Кажется, что
А там коралловый риф, прямо метрах в двух от пола. Красочные ветвистые кораллы, твердые и мягкие, высокие и плоские, почти полностью покрывают дно, между ними видны только небольшие пятна песка. Я аж ноги поджимаю, потому что кажется, что вот-вот на рыбку наступлю. Рыбы тут тоже всех цветов, особенно популярны желтый и фиолетовый. Морские звезды ползают, ежи всякие безумные – малиновые, оранжевые, в горошек…
Азамат одним глазом смотрит на подводный мир, другим на меня с умильным выражением – ему очень нравится, что мне все нравится.
– Гляди, вон каракатица, видишь?
– Где?
– Ну вон щупальцами машет в песке. Это она закапывается, чтобы напасть из засады.
И правда, вижу зверюгу размером с воробья, которая методично двумя щупальцами нагребает себе на голову песок и камушки. Господи, как же смешно! Жаль, что мы так быстро едем, я бы за ней еще понаблюдала.
Еще нашим взорам являются сады бесконечных морских анемонов и лилий, некоторые сидят на крышках больших крабов. Азамат уже привык, что я не вижу и половины зверья, которое видит он, и все время показывает.
– Вон там у лилового коралла краб себе на спину губку тащит, видишь? А вон зеленая в крапинку, это рыба-попугай. Ух ты, гляди, рыба-рыбак! Да ты не увидишь, наверное, ее от коралла не отличишь… А вон еще! У нее верхний плавник как маленькая рыбка, а, видишь, да?
Ага, вижу, вроде как мелкая рыбка трепыхается, а под ней красный коралл, да только у коралла глазки и ротик немаленький. Еще нам встречаются разнообразные ракообразные и загадочные мохнатые белые трубки, по которым ползают мохнатые белые крабы. Креветки всех расцветок ковыляют по дну и проплывают мимо – красные, с оранжевыми пятнами, белые в фиолетовую крапинку, янтарно-желтые, синеголовые с огненными лапками и даже загримированные под орхидеи прямо с лепестками, даром что никаких морских орхидей тут не растет.
– Видишь розовые цветы? – Азамат кивает в сторону зарослей очередных анемонов. – Как думаешь, что это?
– Ну звери какие-то… Анемоны, нет?
– Это черви. Их самих не видно, в дне прячутся, а видно только то, чем они еду собирают. Если внимательно посмотришь, увидишь, что эти розетки иногда втягиваются…
Тут вдруг становится темно, и я инстинктивно поднимаю голову, чтобы выглянуть в переднее окно. Над нами проплывает нехилых размеров скат с раззявленной пастью.
Азамат усмехается у меня за спиной.
– Этот не хищный, он воду фильтрует. Да и в любом случае к нам в туннель даже кит не вломится, все рассчитано.
– А тут и киты есть?
– Здесь слишком мелко, вот заплывем поглубже, там могут быть. Хотя сейчас не сезон, тут ведь ранняя осень, а они в это время в холодных водах.
Через некоторое время мы действительно еще погружаемся, так что света становится меньше и все кажется голубоватым, пока не подплывет совсем близко к стенке туннеля. Кораллы уступают место зарослям морской капусты всех форм и оттенков, а в ней бурлит своя собственная жизнь – косяки рыб, плавающие крабы, потрясающей красоты улитки, раковины которых словно облеплены пестрым жемчугом. Азамат указывает куда-то в гущу травы, и, когда приглядываюсь, я различаю там совершенно фантастического морского конька, как будто поросшего листьями. Хвост и плавники его похожи на ветки плакучей березы, на спинке дебри.