Саммерленд, или Летомир

Чабон Майкл

— Погодите! — крикнул Этан. Другие водители, потеряв терпение, стали объезжать машину Брауна и спускаться вниз. — Нельзя ли — не могу ли я как-то это остановить?

— Ты не владеешь магией. И в бейсбол играть не умеешь. Ты, — мистер Браун взглянул на Дженнифер Т., — кое-что смыслишь и в том и в другом, но и только. И потом, вы совсем еще дети. Где уж вам остановить Рваную Скалу!

На это они ничего не могли возразить. Мистер Браун закрыл окно до конца и уехал. Ребята пошли к дому Дженнифер Т., до которого отсюда было ближе, чем до дома Этана. Шли они молча. О чем тут говорить, когда конец света вот-вот настанет? Этан с болью вспоминал о загубленном Белолесье и о феришерах, которых увели, чтобы переделать их в серых уродцев с черными

крыльями. Кончик рыжего хвоста, исчезающий среди теней, тоже все время стоял у него перед глазами. Но ведь мистер Браун не сказал, что сделать совсем ничего нельзя, и Этана это ободряло. Остается, конечно, под вопросом, способны ли они с Дженнифер Т. сделать хоть что-нибудь.

Этан попытался представить себе, как рассказать отцу про феришеров и про Рваную Скалу. Мало что могло рассердить мистера Фельда по-настоящему, но он неизменно выходил из себя, когда люди утверждали, будто в мире существует нечто такое, что нельзя увидеть, потрогать и вообще как-то исследовать с помощью приборов и своих пяти чувств. Будто за пределами этого мира существует какой-то другой — например, тот, куда переселяются после смерти. Мистер Фельд считал, что люди, верящие в иные миры, просто уделяют недостаточно внимания этому. Он всегда говорил Этану, что доктор Фельд ушла навсегда, что все, делавшее ее такой чудесной и неповторимой, вернулось теперь в землю, чтобы распасться на элементы и минералы, из которых она состояла. Что это закон природы. Он даже слушать не захочет об эльфах, скринерах и тенях, которые оживают и уносят с собой в небо волшебных лис. Но Этан не знал больше никого, к кому можно обратиться за помощью. Он решил, что расскажет отцу исправленную версию. Да-а… Он-то расскажет, а доктор Фельд позвонит Нэн Финкель, психотерапевту, которая занимается Этаном на Клэм-Айленде. А Нэн Финкель со своими толстыми косами, такими длинными, что на них сидеть можно, мигом определит Этана в лечебницу для детей с нарушениями психики — тем все и кончится.

— Дженнифер Т., — сказал Этан, когда они уже подходили к дому Райдаутов, — знаешь что? Нам никто не поверит.

— Я тоже об этом думала.

— Но ты-то ведь знаешь, что это правда?

— Все на свете правда. — Дженнифер Т. плюнула на землю. Плевалась она так же профессионально, как играла в бейсбол. — Так Альберт всегда говорит.

— Я знаю. Слышал от него.

Между деревьями показался ветхий почтовый ящик с фамилией Дженнифер Т., весь изрешеченный пневматическими пульками. Им навстречу бежала одна из собак, большая и черная, с вывешенным, как флаг, розовым языком. На плече у нее ехал зеленый попугайчик.

— Расскажем старушкам, — сказала Дженнифер Т. — Они еще и не в такое поверить могут.

В доме Дженнифер Т. было две спальни. В одной помещалась Дженнифер Т. с близнецами Даррином и Дирком, в другой бабушка Билли Энн со своими сестрами Беатрис и Шамбло. Уборная примыкала к дому снаружи, и надо было выйти в заднюю дверь, чтобы попасть туда. На ферме постоянно обитало от семи до девяти собак, а кошки время от времени становились бедствием для всего острова. Входя в дом, вы оказывались в гостиной с тремя креслами-шезлонгами, такими большими, что в комнате кроме них помещался только маленький телевизор. Одно кресло было обтянуто красной клетчатой материей, другое — зеленой, третье — белой кожей. От нажатия специальной кнопки кресла вибрировали. Старушки, сидя в них, тоже вибрировали и читали любовные романы. Старушки были крупные, и кресла им тоже нужны были крупные. Их собрание любовных романов насчитывало семь тысяч пятьсот томов. Туда входило все, что написала Барбара Картленд, а также серии «Арлекин», «Зебра», «Силуэт» и «Дела сердечные». Стопки книжек в бумажных обложках доходили почти до потолка. Они загораживали окна, лишали света комнатные растения и периодически обрушивались на гостей. Островитяне, знающие о литературных вкусах бабушек Райдаут, приезжали на ферму среди ночи и

сваливали на дорожку коробки и пакеты, набитые любовными романами. Благотворительность старые дамы отвергали, но книги принимали, считая, что заслуживают подобных знаков внимания, как старейшие жительницы острова. Если оказывалось, что подаренные книги они уже читали, они их перечитывали еще раз. Меньше всего в жизни их беспокоило то, что они могут узнать какую-то историю повторно.

— Маленькие Индейцы, — задумчиво произнесла бабушка Билли Энн. Она полулежала в своем красном кресле, обутая в ортопедические ботинки, и вибрировала вовсю. — Как же, как же. Па рассказывал про них, я помню. Когда он был мальчонкой, они стащили серебряную заколку прямо из волос его сестры. На Хотел-бич, когда никакого отеля там еще не было. А вот про Рваную Скалу я никогда не слыхала. — Бабушка Билли Энн закурила сигарету. Курить ей было нельзя, и пить тоже, но рядом с ней стояла банка пива «Олимпия». Она могла себе это позволить как одна из трех старейших жительниц острова. — И мне нравится, как это звучит.

— Рваная Скала, Рваная Скала, — повторяла бабушка Беатрис. — Не припомню, чтобы па говорил что-то на этот счет.

— Я как-то видела одного, — тихо, почти про себя, сказала бабушка Шамбло. — Летом. Хорошенький такой, голехонький, как лягушка. Он лежал на спине и загорал.

Две другие бабушки разом повернулись к ней.

— Ты мне по это не рассказывала, — сказала бабушка Беатрис.

— Да врет она. — Бабушка Билли Энн перевела хмурый взгляд с сестры на Этана и Дженнифер Т. — Если кто врет, что видел Маленьких Индейцев, они приходят к тому человеку ночью и щиплют его до синяков.

— Поди-ка сюда, девочка, — сказала бабушка Шамбло. Билли Энн была самой сердитой из трех старушек, но Шамбло Этан все-таки боялся больше. Она всегда говорила тихо и даже дома носила темные очки против катаракты, сидящие плотно, как у космического десантника. Самая старшая из трех сестер, она, лежа в постели, порой говорила сама с собой на странном гортанном языке; только она одна на всем земном шаре, как много позже понял Этан, еще знала этот язык. Она взяла Дженнифер Т. за руку и притянула к себе, всматриваясь в нее сквозь непроницаемые стекла своих очков. — Она не врет, Билли Энн. Девочка в самом деле видела Маленьких Индейцев.

Дженнифер Т. вырвала у нее руку.

— Отстань, старая ведьма! Разумеется, я не вру.

Шамбло весело рассмеялась, и сестры присоединились к ней. Им, видимо, очень нравилось злить Дженнифер Т.

— Это правда, — сказал Этан. Он полагал, что смеяться сейчас совсем не время. — Рваная Скала — это конец света.

— Что я слышу? — раздался скрипучий голос. Дедушка Мо стоял на пороге кухни с собственной банкой пива, хотя ему тоже нельзя было пить. — Что это за безумные речи?

— Дедушка Мо! — сказала Дженнифер Т. — Я сегодня подавала, и Этан сказал, что у меня крутой резаный.

— Точно, — подтвердил Этан, забыв ненадолго о конце света. Мо Райдаут должен знать, что делать. Он многое повидал. Когда рука у него перестала действовать как надо, он служил на флоте, а после войны плавал на торговых судах. Побывал на Аляске, в Японии, на Каспийском море. Выглядел он, говорил и ругался, как простой матрос, однако прошел заочный курс обучения для моряков в колледже Лютера и получил диплом — он Этану этот документ показывал. Кроме того, он был бейсболистом и индейцем. — Резаный у нее что надо.

Дедушка Мо, как выяснилось, знал больше, чем они себе представляли.

— Рваная Скала, — грустно сказал он, когда ребята повторили свою историю еще раз, теперь уже с помощью старших сестер Мо. Дженнифер Т. принесла ему стул из кухни, и он сел. — Рваная, Рваная Скала. Просто не верится. Я уж много лет как перестал думать об этом.

— Па ни о какой скале ничего не рассказывал, — настаивала Билли Энн.

— Вам, может, и нет, — рявкнул Мо. — Женщинам и девчонкам не все полагается знать. — Он глянул на Этана. — Как и белым.